Элисон Аммингер - Американские девочки

– Нет! – возмутилась я. – Какая пошлость. Кто может меня домогаться? Папа? Линетт? Нет, я просто… Короче, я не собираюсь это обсуждать.

– Значит, ты перелетела через всю страну, чтобы сообщить мне, что не собираешься ничего обсуждать? Ну, покамест ладно, но открою тебе один маленький секретик: они-то точно захотят обсудить это с тобой.

Я не виделась с сестрой почти целый год. Она всегда была очень хорошенькой, но теперь приобрела отполированный лоск куклы Барби. Прямые вороного цвета волосы с тем изумительным отливом, какой бывает только у девушек с обложек дорогих журналов; маечка в обтяжку, голубые джинсы и туфли настоящей «госпожи»: на высоченном каблуке, из черной кожи с серебряными заклепками. Но она все равно умудрялась идти быстрее меня – я еле поспевала за ней в своих полукедах «Конверс», штанах «Олд нэйви» и красной толстовке с надписью «Джорджия».

– Они требовали, чтобы я сразу же отправила тебя домой, – говорила сестра. – Так что скажи мне спасибо, что сможешь зависнуть здесь на пару дней и прийти в себя. Но ты под домашним арестом, поняла? Никаких побегов в «Кофе бин», чтобы поглазеть на знаменитостей. Я хочу разобраться, что вообще происходит. Ты хоть понимаешь, что я теперь тоже чувствую себя виноватой? Понимаешь или нет?

Один только факт, что я иду через здание аэропорта Лос-Анджелеса, а не Атланты, уже грел душу. Когда поднимаешься по эскалатору в аэропорту Атланты, мимо проплывает огромная настенная роспись: карапуз неопределенной расовой принадлежности с мерзким размытым пятном вместо гениталий резвится в фонтане. Думаю, картина замышлялась как дружелюбное послание в духе: «Мы любим всех без исключения, е-е-е!» – но на деле это выглядит как-то не совсем нормально и довольно удручающе. Аэропорт Лос-Анджелеса оказался полной тому противоположностью: никто даже не пытался изобразить дружелюбие и каждый встречный выглядел полуголодным и почти знаменитым.

– Ты меня не слушаешь, – сказала сестра. – Тебя вообще хоть немножечко волнует, что я могу потерять работу из-за сегодняшнего прогула? Найти актрису, которая займет мое место, почти настолько же сложная задача, как найти мак в маковом поле, поняла? И было бы неплохо сказать «спасибо».

– Извини, – сказала я.

Делия резко остановилась и, как она частенько делала в старые добрые времена, испепелила меня взглядом.

– И спасибо. Спа-си-и-бо.

– Не помешало бы добавить немного искренности, – заметила она и протянула руку за моей большой сумкой.

– Так над чем же ты сейчас работаешь? – спросила я.

– Ты вообще меня слушала, когда я тебе звонила на той неделе? Это авторский фильм, ужастик, про зомби и про торговлю человеческими органами в Китае.

– Серьезно?

В багаж я ничего не сдавала, поэтому мы сразу пошли на парковку. Мне казалось, что я просто приехала на каникулы.

– А тебе известно, что в Китае не отменяют смертную казнь отчасти потому, что там идет активная торговля органами? И они не только в тюрьмах отправляют людей на казнь, у них там еще есть фургоны, которые разъезжают по улицам, подбирают людей и тут же на месте с ними расправляются, без суда и следствия. И вот я там такая американка, американская женщина, которая видит, как из такого фургона выбрасывают тело, – тут сестра сделала леденящую душу особую паузу, как в ужастиках, – да только выброшенное тело еще не совсем труп. Мне кажется, они хотят что-то такое всем этим сказать, режиссер постоянно говорит о правах человека и «Международной амнистии», только я думаю, что он пытается скрыть от нас собственное неумение писать диалоги. Но это не моя проблема, во всяком случае, до тех пор, пока он в состоянии платить мне за работу. Хочешь знать, как фильм называется?

– Как?

– «Похититель сердец». Знаешь, если это не ник на сайте знакомств зомбаков, то название просто-таки трагически идиотское, согласна? – Она давилась смехом.

– Пожалуй.

Мы сели в «БМВ» с откидным верхом. Такая машина никак не могла принадлежать моей сестре. На бампере были магнитики с логотипами частных школ или крутых мест, куда люди ездят в отпуск, – этакие зашифрованные послания, которые в состоянии понять только посвященные, другие мегабогачи.

– А что обозначает «ХГ»? – спросила я. – «Хайль Гитлер»?

– Ты вообще о чем?

– О наклейках на бампере. А «ОСС»? Тоже что-то нацистское?

– «Хилтон Голливуд» и «Остров святого Симона». Места, где люди отдыхают. Господи, Анна, таких наклеек в Атланте даже больше, чем здесь. Где ты всего этого набираешься?

– Не знаю, – ответила я. – На канале «Дискавери»?

Дольше всего сестра встречалась с Роджером, студентом Института кинематографии, который был настолько нищим, что ездил на «королле» 1992 года выпуска, подобранной на стоянке подержанных автомобилей. Ну а теперь она «просто очень сдружилась» с продюсером фильма о Бонде, роль в котором ей на этот раз по чистой случайности не досталась, и этот продюсер позволяет ей пользоваться своей машиной, когда уезжает в отпуск. Потому что да, в Лос-Анджелесе друзья именно так и поступают, особенно когда один из них – невероятная красотка.

– Дай мне договорить про фильм, – сказала сестра. – Хотя ну никак нельзя сказать , что ты меня вообще слушаешь. Я там практически играю главную роль, правда, к самому концу от меня остается одна почка, ну или что-то в этом роде.

В Калифорнии было на три часа меньше, и небо даже еще не начинало темнеть, но я почувствовала, что устала. Я прислонилась головой к стеклу и принялась разглядывать проплывающие мимо машины, пальмы, лотки с фруктами. В компании моей сестры в Калифорнии все легко. Она девушка такого типа, которой не просто покупают выпивку в баре – люди отдают ей свои машины, дома, свои кредитные карты. Я знала, как пройдет неделя, если я у нее останусь: йога и пилатес; визит к какому-нибудь старому извращенцу, который приводит в гармонию ее энергетические потоки; несколько дней на съемочной площадке; маникюр или стрижка; может, глоток пива, когда мы пойдем куда-нибудь посидеть с вернувшимся к тому моменту продюсером; последнее – просто так, чтобы еще раз удостовериться в его крутизне. Когда я с Делией, люди обращаются со мной очень мило и любезно, ведь я же как-никак ее сестра. Ей никогда не придется красть пятьсот баксов – стоит ей напустить на себя слегка печальный вид, сразу объявится тот, кто готов распахнуть для нее свой бумажник.

Если бы только моя сестра была моей матерью. «Не выдумывай, – сказала она, когда я однажды поделилась с ней этим соображением. – Кора была мне именно что матерью-сестрой, и видишь, какой блестящий образец отлаженных отношений мы собой являем, а?»

Я не раз слышала рассказы, какой была моя мамочка в прежние деньки. Как она таскала Делию с собой на свидания, когда не получалось найти няньку, или как они вместе подорвались в Лас-Вегас на мировой турнир по покеру, потому что маме приснилось, что она сорвет там крупный куш. Та женщина, которую я знала как свою мать, Кора 2.0, всегда заставляла меня называть ее мамой и никак иначе, и до развода они с папой были чем-то вроде мебели в гостиной – вроде бы есть, но в глаза не бросаются. Полагаю, родители они были нормальные, но ни разу не крутые. А когда сестра говорила о Коре, мне казалось, что она в свое время общалась с совершенно другим человеком.