Амели Нотомб - Тайны сердца. Загадка имени

Диана преклонялась перед кузинами, которые были на пару лет старше ее: они были близняшками. Ей казались изумительными две девочки, которые были схожи абсолютно во всем, даже в своей упитанности и привычке постоянно улыбаться. А тетя Брижит была такая милая и каждый раз приносила ей коробку шоколадных конфет.

Однажды после воскресного обеда и кофе Брижит предложила племяннице еще одну конфету – та обожала сладости. Мари вмешалась:

– Ни в коем случае. От них толстеют.

– Ну что ты, Мари, твоя дочь худая как спичка! – сказала Брижит.

– Вот пускай такой и остается, – отрезала Мари.

Диана вздрогнула от голоса, каким заговорила мать. Сами слова были не слишком любезными, но куда хуже была сухая манера, в какой они произносились, и смысл их не ускользнул от девочки: «Мне не нравится, когда моя дочь получает удовольствие». Она увидела, что тетя Брижит тоже это заметила и была шокирована. Девочка терпеть не могла, когда появлялись свидетели жесткого отношения к ней матери, потому что, если в глубине души она и находила этому успокоительное объяснение, другим это объяснение она изложить не могла, как не могла и приобщить их к собственной космогонии, которая в данном случае формулировалась следующим образом: «Богиня любит меня, но странным образом, она не любит показывать мне, что любит меня, потому что я девочка и ее любовь ко мне – секрет».

Тетя Брижит тайком от сестры обняла племянницу и прошептала ей на ушко:

– У меня шоколадка в руке, сейчас я положу ее тебе в ладошку.

– Нет, спасибо, тетя, мне не хочется.

Тетя не стала настаивать, только в растерянности посмотрела на малышку.

Когда Брижит с семьей уходили домой, Мари всегда отпускала язвительные комментарии: «Близняшки еще больше растолстели, верно?» или: «Вы заметили, как Ален наворачивает: можно подумать, его дома не кормят!».

Оливье только улыбался в ответ на эти колкости, в которых видел свидетельство теплых отношений между сестрами.

В два с половиной года Диана пошла в детский сад. И была в полном восторге. Воспитательница оказалась милой, длинные волосы ей очень шли. У нее не было той же проблемы, что у богини, она с любовью относилась и к девочкам, и к мальчикам, что и демонстрировала без всякого стеснения. Диана была такой паинькой, что воспитательница души в ней не чаяла, она обнимала ее, и девочка с упоением чувствовала, как длинные волосы ласкают ее лицо.

Обычно за Дианой в детский сад приходила бабушка. Воспитательница целовала девочку в обе щеки и говорила: «До завтра, моя дорогая!» Вне себя от счастья, малышка кидалась в объятия бабушки.

Иногда за дочерью приходила мать. Передача власти от одного божества к другому оказалась делом деликатным. Воспитательница подбегала, чтобы сказать Мари добрые слова о Диане. Она не замечала, как мать поджимает губы, а девочка бледнеет.

Однажды выведенная из себя мать заявила Диане в машине:

– Я не выношу эту женщину, надо будет перевести тебя в другой детский сад.

У ребенка хватило присутствия духа сообщить:

– В столовой она не дала мне добавку шоколадного мусса.

Наверно, мама пересмотрела свое решение, потому что больше о переводе речь не заходила.

А тем временем Николя рос. Он шел по стопам сестры: красивый, умный, не по возрасту развитый, очаровательный. Диана с нежностью относилась к брату и часами с ним играла: придумывала, что она лошадка, сажала брата на спину и скакала. Мальчик заливался смехом, когда она испускала ржание.

Оливье говорил жене, что ему не хватает слов, чтобы отблагодарить за такое счастье. Девочка думала, что в ревности есть и кое-что хорошее – иначе как бы она узнала, что мать любит отца? В остальном она старалась понять маму. Должна же быть какая-то причина. Иначе как объяснить, что богиня, наделенная всеми возможными достоинствами, могла опускаться до подобных соображений.

Диана любила мать до такой степени, что в свои четыре года сумела понять то чувство обиды на несправедливость, которое та должна была испытать, не получив жизни, достойной ее ожиданий. Пусть ее существование становилось все приятнее, она навсегда пребудет аптекаршей, а не Королевой, а ее муж, каким бы внимательным и любящим он ни оказался, не станет Королем. Любовь девочки к матери была так огромна, что она даже осознала, что ее рождение явилось для Мари крахом ее надежд, символом смирения и покорности судьбе. Появление Николя не легло роковой печатью на ее мечты, а потому мама и не скрывала своей к нему привязанности.

Видя, как богиня целует мальчика, избегая прикасаться к ней самой, Диана умудрялась переступать через свою боль и думать только о том, что когда-нибудь станет Королевой – не из личных амбиций, а чтобы иметь возможность преподнести корону матери и утешить за все, чем, как той казалось, ее обделила жизнь.

Каждую ночь она вспоминала о дивном объятии, которое ей довелось познать, когда в животе Мари был Николя: как мать прижимала ее к себе, какие любовные слова говорила и каким голосом. Это воспоминание заставляло ее цепенеть от счастья. Пусть она страдала оттого, что Мари никогда больше так не вела себя с ней, она выстроила вокруг тех поцелуев миф столь мощный, что была способна черпать в нем воодушевление и энергию, достаточные для восхождения на трон.

Николя тоже пошел в детский сад, и его первая воспитательница не скрывала своей радости, обнаружив в нем столько общего с его драгоценной старшей сестрой. Диане понравилось возникновение некой цепочки, и она не без оснований предположила, что на этом династия не прервется.

Мама снова была беременна.

Николя заявил, что у нее в пузике дыня. Диана объяснила, в чем тут дело.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я помню, как там был ты.

Диана тайком молилась, чтобы младенец оказался мальчиком. Так было бы лучше для всех, начиная с него самого. И мама тоже была бы счастлива: когда родился Николя, она сияла.

Но раз уж нельзя было исключить, что появится девочка, Диана заранее разработала целую стратегию: она будет любить и всячески ласкать бедную малышку, чтобы утешить ее и помочь перенести холодность матери. Потому что мало надежды, что бедняжка, едва вступив в мир, выкажет такую же силу духа, как и ее старшая сестра. К тому же будущей пришелице придется столкнуться с явным предпочтением, которое мама отдает старшему брату: как она вынесет подобную несправедливость?

Все дети молятся, не всегда понимая, к кому они обращаются. Их ведет смутный инстинкт, ощущение пусть не сакрального, но трансцендентного. Родители Дианы, как и бабушка с дедушкой, не верили в Бога. Они ходили на мессы, чтобы не вступать в противоречие с общественным устройством. Девочка попросила бабушку отвести ее в церковь. Та не увидела в этом ничего особенного и не стала задавать вопросы.