Лорен Вайсбергер - Ложь, латте и легинсы

– Не знаю, что они наговорили, но тебе лучше всех известно…

Грэм хлопнул ладонью о стол.

– Да как ты могла? Как можно быть такой глупой? – У него покраснела шея. – У тебя в машине мой сын сидел!

– Твой сын? Наш сын, ты хотел сказать? Может, он мне и не родной, но я всегда его любила как своего!

Грэм резко поставил полную кружку в раковину и ткнул пальцем в сторону Каролины, прищурившись.

– Сейчас ты разбудишь Гарри и отвезешь его домой. С этим справишься. И вызови такси, за руль больше не сядешь. Эти кровопийцы уже там! – Он махнул рукой в сторону улицы. – Ни с кем не разговаривай. Ни слова. Даже не смотри на репортеров! Понятно?!

Каролина сделала шаг навстречу в надежде, что он смягчится.

– Грэм, ну ты чего? Я никогда бы не села за руль выпившей. Я никогда бы не подвергла Гарри – никого из детей – опасности! – Ее голос отчаянно звенел, она ничего не могла с собой поделать.

Не приехать за ней в тюрьму – это одно. Но поверить в обвинения в том, чего она, разумеется, не делала!

Во взгляде Грэма она заметила незнакомую прежде суровость.

– Я вернусь вечером. Запомни, никому ни слова.

И он ушел.

Эмили

Эмили едва смогла сохранить невозмутимый вид – двери лифта распахнулись прямо в квартире. Из окна во всю стену открывался вид на башню Свободы, пролив Ист-Ривер и реку Гудзон. Конечно, ей и раньше доводилось бывать в роскошных домах. Особняк семейства Кардашян в Голливуде не назовешь сиротским. Да и вилла Джорджа и Амаль Клуни на озере Комо вполне ничего. Таунхаус Миранды Пристли на Пятой авеню тоже впечатлял. Однако от пентхауса Риззо за двенадцать миллионов баксов на пятьдесят восьмом этаже у Эмили отчего-то перехватило дыхание. В районе Трайбека мало небоскребов, поэтому такое чувство, словно паришь среди облаков. Квартиру заливал яркий солнечный свет. Эмили даже прищурилась. Модная минималистичная мебель и огромное открытое пространство без всяких перегородок – все создавало какую-то инопланетную атмосферу.

– Спасибо, что приехала, – сказала Элен, отбрасывая с лица волосы.

Сколько Эмили помнила, Элен всегда носила афро – у нее шикарная грива. Но сегодня укрощенные волосы свисали по бокам миллиардом тугих блестящих колечек.

– Не за что, – откликнулась Эмили и поставила на скамеечку у входа набитый саквояж от «Гойар».

По пути из аэропорта ей пришло семь панических сообщений от ее ассистентки Кайли. Похоже, Элен была в истерике и донимала ее звонками.

– Риззо здесь?

Элен кивнула. Кудряшки качнулись в такт.

– Да, занимается с тренером. Скоро закончит. Что будешь пить? Кофе или что-то покрепче? Если честно, я бы выпила.

– Давай и то, и другое.

Эмили прошла за Элен в белую лакированную кухню. У навороченной кофемашины возилась испанская служанка в униформе.

– Клара, сделай нам, пожалуйста, латте и плесни в оба «Бейлиса».

Если Клара и сочла странным, что деловые женщины решили выпить кофе с ликером в три часа дня, на ее лице это никак не отразилось. Она приготовила напитки и поднесла их к белому кожаному дивану, развернутому к панорамному окну.

– Что ж, начнем с очевидного, – сказала Эмили, сделав глоток кофе. – С чего вдруг он решил заявиться на маскарад в форме нациста?

– Это был не маскарад, – ответила Элен, уставившись себе на руки, словно собиралась с силами.

– В смысле?

– Ну, что сказать, Эмили. Он еще ребенок. Ума у него мало, зато денег и времени куча. И людей вроде нас, которые прикрывают его зад. Ничего нового.

– Да, только это все усложняет. – Эмили посмотрела на часы.

Не то чтобы она куда-нибудь спешила, однако все же преодолела полстраны, чтобы помочь мальчишке. Не пора ли с ним встретиться?

Элен заметила ее взгляд.

– Пойдем со мной, я вас познакомлю.

Они прошли по длинному белому коридору с картинами на стенах, написанным в стиле стрит-арта, затем спустились вниз по винтовой лестнице. Еще коридор, на этот раз разрисованный граффити, в конце – стеклянные двери. За ними Риззо в боксерских перчатках истово колотил грушу, подвешенную к потолку. Рядом скакала красивая девушка в коротеньких шортах и лиловом спортивном топике, подбадривая его криками.

Элен постучала в стекло. Риззо и девушка глянули на них, но не остановились.

– Риз, сделай перерыв. Я тебя кое с кем познакомлю.

Эмили стоило бы уставиться на голый накачанный мужской торс в струйках пота, но она разглядывала девушку – у топика слишком глубокий вырез, из него так и норовила вывалиться грудь. К чему такой вырез на спортивном лифчике, подумала Эмили и внезапно ощутила себя очень старой.

– Отлично поработали, Риз! – Девушка хлестнула его по заднице сложенным полотенцем.

Грудь в лифчике тяжело вздымалась. Эмили заметила, что не ее одну заворожило это зрелище – Элен и Риз тоже не могли отвести от тренерши глаз.

– Спасибо, детка! До завтра! – Риз выхватил у нее полотенце и повесил на шею.

Они втроем молча наблюдали, как девушка, подхватив спортивную сумку и перчатки, вышла из зала.

– Ох ты ж, – выдохнул Риззо ей вслед.

– Привет, Риззо! Я – Эмили Карлтон. Элен позвонила мне, чтобы я помогла разрулить вчерашнюю… ситуацию на вечеринке. Рада знакомству.

Он посмотрел ей прямо в глаза, и на секунду Эмили захлестнули противоречивые чувства, будто она – единственная женщина на планете… и при этом педофил, раз этот восемнадцатилетний парень кажется ей таким сексуальным. Вот это глаза! Невероятный оттенок зеленого. Такой вообще существует в природе?

– Спасибо, что приехали! Это, конечно, круто, хотя мне кажется, Элен чересчур суетится.

Риззо отвинтил крышечку с бутылки и залпом выпил всю воду. Элен посмотрела на Эмили, словно предлагая той объясниться самой.

– Я понимаю, ты ничего плохого не имел в виду. Но после прошлогоднего марша неонацистов в Шарлотсвилле общественность здорово всполошилась насчет антисемитизма и прочего, а нацистская форма обычно расценивается как демонстрация антисемитизма. Нам надо решить, как лучше выкрутиться из ситуации.

Риззо отмахнулся и открыл следующую бутылку.

– Да ладно, все поймут, что я по приколу ее нацепил. Мои фанаты так точно.

Эмили вздохнула, стараясь не повышать голос.

– Может, и поймут, только не все. В частности, евреи. И те, кто считает, что холокост – ужасное преступление, а таких много, поверь. Твои спонсоры – «Юникло», «Лексус» – точно будут не в восторге. Да и «Сони» тоже. У меня есть план, который сработает на сто процентов. Если сделаешь, как я скажу, то гарантирую, что все будет в порядке.

Риззо не слишком впечатлился, однако, смотрел на нее, выжидая.

– Я позвоню знакомым журналистам и расскажу, что ты думал, будто свастика – древний буддистский символ мира. Будешь косить под дурачка, главное – не переигрывай. Представим все так, будто ты напутал по молодости и по неопытности, никого не хотел обидеть. Прочел про символ в буддийских текстах для медитации и решил, что он про мир и все такое.