Элизабет Джейн Говард - Беззаботные годы

– Простите , можно нам вниз?

– Когда все закончат еду, – отозвалась няня.

Закончили все, кроме Невилла. Все посмотрели на него. Заметив это, он принялся быстро-быстро забрасывать малину в рот, пока не набил ее за обе щеки.

– Прекратите! – резким тоном воскликнула Эллен, и он поперхнулся, разинул рот, и малиновое месиво шлепнулось на стол.

– Остальные могут идти вниз.

И они с готовностью подчинились, как только запахло скандалом.

– Вы куда? – спросила Клэри у Полли и Луизы, зная, что от нее попытаются улизнуть.

– Проведать Джоуи, – отозвались они на бегу, направляясь к северной двери. С собой ее не возьмут, поняла она. И решила пойти на разведку одна. Поначалу она не замечала, куда идет, занятая мыслями о том, как она всех ненавидит; Луиза и Полли вечно сговариваются между собой, как девчонки в школе. И если бы даже она и пошла вместе с ними проведать Джоуи, прокатиться на нем ей бы не дали, или дали бы, но только маленький кружок после всех. С другой стороны, шорты на ней короткие, а ремни стремян жутко натирают колени. Из открытого окна наверху доносились вопли Невилла: так ему и надо , болвану. Она пнула камушек, ушибла палец ноги и…

– Поберегись!

Это пронеслись противные Тедди и Саймон на своих велосипедах. А противными они стали потому, что просто вообще не желали разговаривать с ней. Только друг с другом и взрослыми, правда, к середине каникул обычно немного добрели. Она дошла до угла дома, откуда, если повернуться налево, был виден теннисный корт и слышны возгласы: «ноль-один!» и «держи, партнер!». Клэри могла бы вызваться бегать за мячами, но ей даже видеть Зоуи не хотелось – нет уж, большое спасибо. Послышался ухающий папин смешок – он пропустил мяч. К играм он относился несерьезно, не то что другие. Справа от нее была видна большая часть сада, а вдалеке за ним начинался огород. Вот туда она и пойдет. Она зашагала по гаревой дорожке вдоль теплиц со стеклами, замазанными белым. Завидев впереди Дюши в ее большой шляпе, лязгающую ножницами и наклоняющуюся над розами, Клэри решила пройти через теплицы, чтобы ее не заметили. В первой из них пахло нектаринами, ветки которых формировали веером вдоль стен. Над головой вилась огромная лоза, виноградинки на которой были похожи на маленькие, мутно-зеленые стеклянные бусинки. Они, конечно, еще не созрели, но показались ей очень миленькими. Она пощупала нектарин-другой, и один из них упал ей в руку. Но она не срывала его, он просто сам отвалился. Клэри сунула его в карман шортов, чтобы съесть где-нибудь украдкой. Пышные герани и хризантемы в вазонах только начинали распускаться; садовник показывал их на цветочной выставке. В последней теплице было полным-полно помидоров, и желтых, и красных, и от мощной волны аппетитного запаха у нее защекотало в носу. Она сорвала один крошечный, чтобы съесть; он оказался сладким, как конфетка. Тогда она сорвала еще три и запихнула в другой карман. Закрыв дверь последней теплицы, она вышла в прохладный, но все еще золотой от солнца сад. Небо было бледно-голубым, в перышках легких облаков. У калитки огорода рос огромный куст, весь в лиловых цветах, похожих на сирень, только заостренных; вокруг них порхали бабочки – белые, оранжевые с черным и белым, маленькие голубые и даже одна лимонная с тоненькими черными прожилками на крыльях – «самая красивая из всех», подумала Клэри. Некоторое время она наблюдала за бабочками, жалея, что не знает, как они называются. Иногда они вдруг начинали суетиться и перепархивали с цветка на цветок почти безостановочно. Наверное, мед надо выпить из каждого цветочка, решила она. Вот они и продолжают искать, пока не найдут полный.

Она решила почаще навещать их, и тогда со временем они к ней привыкнут, хотя для людей они, пожалуй, немного не от мира сего, как призраки или феи, счастливые, им люди не нужны .

В огороде, обнесенном стеной, было очень душно, не чувствовалось ни ветерка. На одной длинной клумбе росли цветы для дома, чтобы срезать их и ставить в вазы, на всех остальных грядках – овощи. Вдоль стен – сливы, лиловые и желтые, а еще – огромный инжир с жесткими на ощупь листьями, от которых пахло нагретым макинтошем. Плодов на нем было множество, некоторые попадали на землю, хоть еще оставались зелеными, жесткими и блестящими.

– Иди сюда, смотри, что у меня есть!

Клэри не сразу заметила Лидию, которая сидела на корточках между двух рядов капусты.

– Что там у тебя? – спросила она, подражая голосам взрослых, поскольку ей было совсем не интересно.

– Гусеницы. Я собираю их, чтобы держать как питомцев. Вот в эту коробку. Потом сделаю дырочки в крышке самой тонкой из няниных спиц, потому что им же нужен воздух, но они все равно не уползут. Если хочешь, возьми себе несколько.

Добрая она, Лидия. Гусеницы были Клэри ни к чему, она уже выросла из таких забав, но предложение ее все равно порадовало.

– Если хочешь, я тебе помогу, – сказала она.

– Их легко искать, потому что они прогрызают дырки в листьях. Только бери их осторожно, пожалуйста. Костей у них нет, так что даже если у них что-нибудь сломано, не разберешь.

– Ладно… А совсем маленькие тебе нужны? – спросила Клэри, обнаружив на одном листе целый выводок.

– Только несколько, потому что они живут дольше. А большие становятся коконами, и тогда они уже никакие не питомцы.

Правда, они совсем одинаковые, только размерами другие, – подумав, продолжала она. – А черные мордочки у них у всех похожие, так что давать им имена бесполезно. Буду просто звать их «они».

– Как овец. Только на овец они совсем не похожи.

Лидия рассмеялась и заявила:

– Гусеничных пастухов не бывает. Пастухи хорошо знают своих овец. Мне мистер Йорк рассказывал. Он знает своих свиней, и у всех у них есть имена.

Когда Клэри решила, что гусениц они набрали слишком много, а Лидия – что достаточно, они сходили посмотреть, не осталось ли на грядках клубники, потому что Лидии захотелось пить, но она сказала, что если зайдет за водой в дом, няня заметит ее и потащит мыться. Но несколько поздних ягодок, которые они нашли, были кем-то объедены со всех сторон. Клэри рассказала Лидии, что хочет кошку и что папа обещал подумать об этом.

– А твоя мама что говорит?

– Она мне не мама.

– А-а! Вообще-то, я знаю, что нет. Извини.

– Да ничего, – ответила Клэри, хотя на самом деле для нее это было важно.

– Она тебе нравится? Тетя Зоуи?

– Я к ней вообще никак не отношусь.

– Но даже если бы нравилась, это все равно не то, правда? Настоящую маму никто не заменит. Ох, Клэри, как я тебе сочувствую! У тебя такая трагедия, да? По-моему, ты ужасно смелая!

Клэри ощутила свою исключительность. Ей еще никто и никогда не говорил ничего подобного. Странная штука: ей вдруг стало легче, как будто от того, что кто-то знал ее тайну, она перестала быть настолько тягостной, а вот Эллен всегда переводила разговор так резко и ужасно, и папа никогда не упоминал о ней, ни разу даже не сказал «твоя мама» и уж тем более не рассказывал то, что ей хотелось узнать. Но он ничего не мог поделать, ему было слишком тяжело об этом говорить, а она так любила его, что не хотела лишний раз мучить, а больше было некому… Лидия расплакалась, не издавая ни звука, только губа дрожала и слезы градом катились на солому вокруг кустов клубники.