Аннабел Эббс - Дочь того самого Джойса

– Здравствуйте, Сэм, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Добрый день, мисс Джойс… Лючия. – Он вошел в прихожую и остановился, глядя на меня.

– Вы купили это для баббо? – Я кивком показала на книгу.

– «Большие надежды». Там есть отрывок про реку Темзу, который я хотел бы зачитать вашему отцу. – Он умолк и через мое плечо посмотрел на дверь отцовского кабинета, как будто призывал ее отвориться, словно вход в пещеру Аладдина.

– О да, ему это понравится. Мама говорит, если он упомянет еще хоть одну реку, она сойдет с ума. Он знает их все – каждую реку в мире. И в тот момент, когда меньше всего этого ожидаешь, он вдруг начинает их перечислять. Одну за другой, без остановки.

– В самом деле? – Глаза мистера Беккета скользнули по мне, а затем он снова уставился на дверь.

– Нил… – прошептала я драматическим тоном. – …По… Амазонка… Янцзы… Темза… Эйвон… Сена… Не говоря уж о величайшей реке на свете – Лиффи.

– Ах да, Лиффи, – эхом отозвался мистер Беккет и быстро взглянул на часы.

– Когда мы встречались на прошлой неделе, я забыла рассказать вам о библиотеке мисс Бич. Она – та самая леди, что опубликовала «Улисса». Это лучшая библиотека и книжный магазин во всем Париже. «Шекспир и Компания», на рю де ль'Одеон.

Мистер Беккет переминался с ноги на ногу, словно в ботинках у него было полно иголок и булавок.

– Без нее мы бы пропали, – продолжила я. – Так как вам нравится Город огней, Сэм?

Мистер Беккет снова нервно взглянул через мое плечо.

– Я не хочу опоздать к началу рабочего дня. Вы думаете, мне постучать?

Из кабинета донесся хриплый незнакомый голос, и он недоуменно нахмурился.

Я засмеялась:

– Он учит испанский. На слух, по граммофону. Сегодня у него уже был урок русского с мистером Понизовским, а теперь вот испанский.

Мистер Беккет почти вытаращил глаза.

– На скольких же языках он говорит?

– Он постоянно изучает новые. В каждом отпуске мы куда-нибудь едем, чтобы он мог провести исследования для своей книги, и он всякий раз старается выучить еще один язык. Фламандский, уэльский, провансальский диалект… – Я закатила глаза и беспомощно пожала плечами, показывая, как это непросто – жить с гением.

Мистер Беккет откашлялся и в очередной раз посмотрел на часы. Я уже собиралась рассказать ему историю о том, как мы с баббо вместе учили голландский, но тут появилась мама, сердито нахмуренная, с блестящими от мыла руками.

– Лючия, проводи мистера Беккета в кабинет. Сейчас же. Джим ждал его все эти пять минут. Мистер Беккет, проходите. – Она хлопнула в ладоши, будто разгоняя двух сцепившихся дворовых кошек. Полетели клочья мыльной пены.

– Он слушает урок испанского, – запротестовала я. – Кроме того, я как раз говорила Сэму о книжном магазине мисс Бич.

Но мистер Беккет уже прошел вперед по коридору и теперь стучал в дверь кабинета баббо. А мама сверлила меня яростным взглядом.

– В этом доме он – мистер Беккет, – твердо сказала она. – А теперь, бога ради, помоги мне со стиркой. Твоему отцу нужна свежая наволочка каждый день – так сильно у него гноятся глаза. А эти боли в животе меня просто убивают. Клянусь небом, завтра я, наверное, уже буду лежать в гробу. – Мама сердито вытерла руки о фартук и вернулась в кухню.

Часом позже она застала меня под дверью кабинета – я с наслаждением слушала звучный голос мистера Беккета, читавшего вслух.

– Что еще ты тут делаешь, девчонка? Бьюсь об заклад, подслушиваешь! – Мама с отчаянием покачала головой.

– Я лишь жду, когда они закончат, чтобы предложить им напитки, – негодующе возразила я.

В конце концов послышался скрежет стульев по полу и мистер Беккет сказал, что ему пора уходить. Мое сердце пустилось в уже хорошо знакомый мне галоп. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но мама принялась жарить почки, и запах жира забил мне легкие. Меня слегка затошнило.

– Приветствую вас снова, – удивленно, но и с удовольствием проговорил мистер Беккет, выйдя из кабинета. Выглядел он куда более расслабленным и довольным, чем по прибытии.

– Понравился ли баббо Чарльз Диккенс?

– Я полагаю, мои старания были оценены. – Мистер Беккет осторожно провел рукой по волосам и задержал ее на затылке.

– Как ваши комнаты? Может, вам чего-нибудь не хватает? – Я стояла так близко к нему, как только позволялось приличиями, и про себя кляла маму, которой вздумалось жарить почки именно теперь! Если бы не она, я могла бы чувствовать запах мистера Беккета.

– Там холодно. – Он поежился. – И запирают слишком рано.

– Запирают?

– Да, они закрывают ворота на замок в одиннадцать часов. Мне редко удается попасть домой к этому времени, так что приходится перепрыгивать через ограду. – Он сконфуженно улыбнулся, и у него сделался совершенно мальчишеский вид. Однако в то же время он выглядел и настоящим мужчиной.

Мне ужасно захотелось дотронуться до него, но я сплела руки, чтобы избежать искушения, и спросила, не могу ли я помочь ему с прыжками.

– Поскольку я танцовщица, у меня отлично получаются прыжки, – провозгласила я, помня слова Киттен о том, что нужно быть менее скромной.

– В самом деле? – Он чуть наклонил голову вперед и пристально взглянул на меня исподлобья.

На минуту мне показалось, что я плаваю в его немигающих синих глазах, – странное, но отнюдь не неприятное ощущение. И меня внезапно пронзила мысль: хотя он довольно-таки малоразговорчив, его глаза сообщают мне гораздо больше, чем любые слова.

Я сделала небольшое шассе [7] Шассе – в балете прыжок с собиранием вытянутых ног в воздухе в V-позиции и одновременным продвижением в каком-либо на правлении. .

– Самое главное – это правильно приземлиться. Иначе можно потянуть колени и щиколотки. Вам нужно сделать довольно высокий прыжок, чтобы перескочить через эту ограду. Возможно, вам поможет гранд жете [8] Гранд жете – в балете прыжок с одной ноги на другую, во время которого ноги раскрываются в шпагате. . Хотите, я вам продемонстрирую?

Мистер Беккет прижался к стене, словно испугался, что я нечаянно ударю его ногой.

– А вы не можете возвращаться домой, пока ворота еще открыты? – Я почувствовала, что невольно становлюсь на мыски. Все эти разговоры о прыжках, теснота прихожей и невозможный запах жарящейся требухи, от которого некуда было спрятаться, возбудили во мне неодолимое желание двигаться.

– Я дурно сплю по ночам. Так что иного выбора у меня нет – только прыгать.

– Бессонница? – сочувственно поинтересовалась я и обвила одну ногу вокруг другой. – Или вы просто ночная птица – сова?

– И то и другое. – Он двинулся к двери, и я инстинктивно протянула руки ему вслед. Но неожиданно он обернулся, так крепко сжимая «Большие надежды», что на тыльной стороне его рук проступили голубые вены. – Не хотели бы вы выпить у меня чаю? Через две недели?