Джон Ирвинг - Последняя ночь у Извилистой реки

Из-за стены доносились рыдания Кармеллы. Она тщетно пыталась уснуть. Потом рыдания стихли.

– Может, ты пойдешь к ней? – шепотом предложил отцу Дэнни.

– Это не совсем удобно, Дэниел. Она горюет по сыну. Думаю, что пойти надо не мне, а тебе.

Дэнни Бачагалупо отправился в комнату Эйнджела. Кармелла протянула к нему руки, и мальчик улегся рядом на узкую односпальную кровать. «Анджелу», – шептала несчастная мать, пока наконец не уснула. Дэнни не отваживался выбраться из постели, боясь разбудить Кармеллу. Он лежал в ее теплых руках, вдыхая вкусный запах ее тела, пока и сам не заснул. Двенадцатилетний мальчишка прожил длинный и тяжелый день (особенно учитывая обстоятельства предыдущей ночи) и, конечно же, очень устал.

Мог ли этот совместный сон в одной постели с чужой женщиной тоже способствовать тому, что Дэниел Бачагалупо стал писателем? Не прошло и суток, как он случайно убил трехсотфунтовую любовницу отца. И вот он, мальчишка, лежит в теплых объятиях чувственной, любвеобильной вдовы дель Пополо, которая очень скоро заменит отцу Индианку Джейн. У отца начнется новый жизненный этап (и тоже не очень-то веселый). Впоследствии, уже став писателем, Дэнни поймет почти что одномоментность этих серьезных, связанных между собой, но совершенно разных событий. Такие события – движущая сила любого рассказа или романа. Но той ночью, когда юный Дэнни забылся, лежа во вкусно пахнущих руках Кармеллы, уставший мальчишка просто думал: «Откуда столько совпадений?» (Он был еще слишком молод и не знал, что в правдивом, хорошо продуманном романе нет места совпадениям.)

Возможно, достаточно было одних только фотографий его умершей матери, чтобы Дэнни стал писателем. Готовясь к бегству из Извилистого, он сумел взять лишь часть снимков. Мальчик знал: ему будет очень не хватать материнских фото, оставшихся между книжными страницами, как будет не хватать и самих книг, в которых они лежали, – романов с подчеркнутыми Рози абзацами. Вместе со снимками подчеркнутые строчки помогали ему лучше представить свою мать. Теперь попытки вспомнить брошенные в Извилистом фото были и попытками представить ее облик.

Лишь немногие из привезенных в Бостон фотографий были цветными. Отец сказал Дэнни, что черно-белые снимки правдивее передают, как он выразился, «летальную синеву ее глаз». (Почему «летальную»? – удивлялся будущий писатель. И как могли черно-белые фото «правдивее», нежели цветные кодаковские картинки, передавать синеву материнских глаз?)

Волосы Рози были темно-каштановыми, почти черными, но кожа ее лица отличалась удивительной белизной. Лицо с заостренными хрупкими чертами придавало ее фигуре еще более миниатюрный вид. Когда Дэнни перезнакомился со всеми Калоджеро, и в первую очередь – с младшими сестрами матери, он увидел, что две его тетки такие же миловидные и миниатюрные, как Рози на фотоснимках, а у самой младшей из них (ее звали Филомена) были синие глаза. По представлениям мальчика, Филомена сейчас находилась в том же возрасте, в каком погибла его мать (то есть его тетке было лет двадцать пять – тридцать). Правда, отец, заметив, как сын таращится на Филомену, поспешил заявить, что глаза ее не такого цвета, как у Рози. (Может, недостаточно летальны? Об этом Дэнни мог только гадать.) Отец редко говорил с Филоменой. С нею он вел себя почти грубо, намеренно не глядел на нее и не обсуждал ее наряды.

Можно ли объяснить подмечаемые детали писательской наблюдательностью Дэниела Бачагалупо? Неужели двенадцатилетний мальчишка уже распознал поведенческий стереотип отца в выборе типажа своих любовниц: вначале Джейн, а затем и Кармелла дель Пополо? В противовес Рози Калоджеро обе были полными и темноглазыми. Если Рози действительно была первой и единственной любовью отца, может, Доминик осознанно не шел на контакт с любой женщиной, хотя бы отдаленно напоминавшей ее?

Кетчум однажды упрекнул отца в неестественном сохранении верности Рози, из-за чего Доминик выбирал себе женщин, являющихся ее противоположностью. О комплекции Кармеллы сплавщик узнал от Дэнни. Сам повар в письмах к другу не упоминал ни о полноте своей новой подруги, ни о цвете ее глаз. Доминик почти ничего не рассказывал Кетчуму о матери Эйнджела и стремительно развивающихся отношениях с нею. Он даже не пожелал ответить на изобилующее упреками письмо Кетчума и рассердился, что сплавщик критикует его вкусы в выборе женщин. А Кетчум продолжал жить с Пам Нормой Шесть, которая тоже весьма существенно отличалась от «кузины Рози»!

Чтобы вспомнить Пам, Доминику достаточно было взглянуть в зеркало. Шрам на пораненной ею нижней губе еще долго оставался заметным. Все последующие годы Доминик дель Пополо (в прошлом Бачагалупо) будет удивляться длительности отношений между Кетчумом и Нормой Шесть. Они проживут вместе на несколько лет больше, чем он прожил с Индианкой Джейн, и даже чуть больше, чем повар проживет с Кармеллой дель Пополо – грузной, но милой женщиной.

В свое первое бостонское утро отец и сын проснулись от мучительно дразнящих звуков, доносящихся с кухоньки, где Кармелла принимала ванну. Не желая смущать женщину, Доминик и Дэнни лежали в кроватях, пока Кармелла совершала свои соблазнительно звучащие омовения. Оба не знали, что она уже поставила на плиту две дополнительные кастрюли, вода в которых близилась к закипанию.

– Я нагрела много воды! – крикнула она. – Кто хочет купаться после меня?

Повар мысленно уже представлял себя в одной ванне с Кармеллой (хотя пока и стыдился этих мыслей). Услышав вопрос, он, сам того не сознавая, ответил, что им с сыном вполне хватит одной ванны. Но Дэнни такое предложение воспринял в штыки.

– Нет, отец! – крикнул он, вытянувшись на узкой кровати в комнате Эйнджела.

Кармелла грузно встала в ванне. Было слышно, как на пол стекают струйки воды.

– Ребятам в возрасте Дэнни нужно уединение! – сказала она.

Дэнни с нею согласился, еще не вполне понимая, что вскоре ему понадобится больше уединения от отца и Кармеллы. Как-никак он был уже почти подростком. Эта квартира не очень-то годилась для жизни втроем. Помимо отсутствия горячей воды, туалет здесь был совсем крохотной клетушкой, куда едва вмещался унитаз и маленькая раковина. Двери не было, ее заменяла занавеска. Вскоре они переберутся на другую квартиру – ненамного просторнее этой и не обеспечивающей Дэнни достаточно уединенности, но с горячей водой. Их новое жилье опять будет в доме без лифта, на Уэсли-плейс – переулке, что шел параллельно улице, где находилось «Caffè Vittoria». Две спальни, нормальных размеров ванная комната с ванной и душем и кухня, где вокруг стола помещалось шесть стульев.

Но и здесь спальни располагались рядом. Просторное жилье, какое было у них на втором этаже столовой, в Норт-Энде стоило непозволительно дорого. А Дэнни уже достаточно вырос, чтобы по звукам за стеной понимать, чем занимаются отец с Кармеллой (хотя те и старались не очень шуметь во время своих любовных утех). Как-никак он не только слышал, но и видел, как это происходило у отца и Индианки Джейн.