Array Коллектив авторов - Мой командир (сборник)

Он кашлянул, чтобы напомнить лейтенанту о своём присутствии. Он всё ещё тяжело дышал, вдоль хребта стекали струйки пота. Механическим движением он стянул с головы шапку, поднял глаза и уставился вперёд, на открывавшийся с горы вид. Казалось, он видит сон. Но нет, он не спал. Широко раскрыв глаза, он разглядывал самый красивый пейзаж в своей жизни.

Сделав несколько шагов вперёд, он остановился у края обрыва. Тут склон был ровный, как стена. Никак нельзя представить, чтобы с этой стороны кто-то мог подняться наверх. Наконец-то он в безопасности. Обрыв был со стороны врага, и оттуда им ничто не угрожало. Он поднял камень и глянул вниз. Голова у него закружилась. Он зажмурился, потом снова открыл глаза. Ущелье было глубокое и каменистое. Между острых камней торчали тонкие квёлые стебли. Нет, с этой стороны никто не сможет подняться. Разве что горный козел, или джинн или пери. Он снова посмотрел вперед. Ручей огибал гору и с этой стороны делался шире. Впереди, насколько хватало глаз, лежали тёмно-зелёные луга, среди которых там и тут поднимались деревца. Вдалеке между деревьями медленно продвигалась вперёд чёрная колонна. За высокими чинарами маячил призрак деревеньки. Ещё дальше – только тишина и покой. Невооружённым глазом нельзя было уловить ни единого намёка на присутствие здесь военных. Смущала только чёрная колонна, которая по-муравьиному уползала вдаль и терялась среди холмов. Наверное, это деревенские жители, прихватив свой скарб, покидают дома.

Он отступил подальше от края обрыва. Вспотевшее тело успело обсохнуть. Здесь, наверху, было холоднее. Мороз покусывал кожу на лице. Он натянул на голову шапку и снова бросил взгляд на лейтенанта – теперь тот осматривал окрестности в бинокль. Растирая замёрзшие руки, он двинулся в сторону блиндажа.

Воздух внутри блиндажа был затхлый и неподвижный, пахло протухшей едой и потом. В углу поднималась куча из пустых консервных банок, на полу валялись окурки и ещё какая-то дрянь. Он сел на ящик с боеприпасами и стал прикидывать, как бы получше приспособить помещение для жизни. Оглядевшись как следует, он пришёл к выводу, что в целом блиндаж обустроен прилично, достаточно просто выгрести весь мусор. Главное – это еда и топливо, тут местных запасов хватит на несколько дней. И ещё свет – на деревянном столбике болтался закопчённый фонарь. Итак, для начала он собрал мусор и окурки и ссыпал в угол, под одеяло. Потом заправил фонарь керосином и зажёг фитиль. В мягком жёлтом свете фонаря помещение выглядело по-домашнему уютным – как будто они приехали погостить в деревенском доме в каком-нибудь милом местечке. Оставалось ещё одно дело. Он откинул одеяло, закрывавшее вход в блиндаж, – нужно было как следует проветрить. И вот наконец всё было готово, и ему страсть как захотелось прилечь и покемарить в своё удовольствие. Проинспектировав свои владения, он обнаружил потрёпанную засаленную колоду карт и несколько старых журналов с загнутыми краями. За обложкой одного из журналов оказалась фотография, на которой в полный рост была изображена высокая стройная женщина. Сверкая мини-юбкой и точёными ножками, она рекламировала чулки. Позади неё синело море, её взгляд был устремлён в сторону, на какой-то неизвестный объект. На её ясный бронзовый лоб как будто случайно падал золотой локон.

Он поднял журналы и стопкой сложил их на ящик. Потом собрал карты в колоду, несколько раз перетасовал и запихнул в маленький карман рюкзака. Расстелил на полу блиндажа два одеяла и почувствовал огромное искушение сейчас же завалиться спать. Но было бы скотством не дождаться лейтенанта. Он пнул банку с рыбными консервами, и та покатилась по одеялу. Рыбья голова с этикетки уставилась на него своими маленькими выпученными стеклянными глазами. Носком ботинка он закатил банку в угол. Что ему напоминали глаза этой рыбины? Неохота было об этом думать. В кои-то веки он нашёл укромный уголок и хотел пожить в спокойствии. Он поднял с пола жестянку с ананасовым компотом, открыл и несколько раз отхлебнул. Ощущение горечи во рту пропало. Он всегда был не прочь посмаковать прохладный компот, но здесь, похоже, чай или кофе больше пришлись бы к месту. Ему страшно захотелось чаю – ароматного, горячего, с лёгкой горчинкой. Компот он допил безо всякого удовольствия – вкусными оказались только первые глотки. Смяв в руке пустую банку, он выкинул её наружу через дверной проход. Банка с грохотом ударилась о камни и покатилась вниз. Зараза, ну и звук! Как в жаркий полдень в тихом переулке ухнуть о мостовую с крыши железным корытом. Ещё несколько мгновений было слышно, как жестянка катится вниз, прыгая с камня на камень. Подлетает резво, это как пить дать. И много же ей понадобилось времени, чтобы допрыгать до дна. Он подумал: «Человек потяжелее будет. И поухватистей».

Лейтенант, весь красный, влетел в блиндаж, мыча ругательства и потрясая биноклем, и выпалил, что давно пора усвоить, что значит быть дозорным, а если он ещё не усвоил, то пусть теперь глядит в оба, чтобы ему, лейтенанту, не пришлось ему напомнить, и так далее и тому подобное.

Он оторопел от такой резкой и внезапной перемены. Надувшись, старался не смотреть лейтенанту в глаза, думая про себя: «Так я и знал: эти сукины дети – все одного поля ягоды!»

Но тут лейтенант внезапно умолк. В восхищении он разглядывал роскошное убранство их новых хором, так и забыв опустить руку с биноклем. На его лице снова появилось выражение детской невинности.

– Ого!

При виде всех этих журналов, разноцветных банок с консервами и канистр с керосином лейтенант растаял. Осматривая блиндаж, он заметил уголок книги, выглядывавший из-под кипы одеял, и вытащил её на свет божий. Положив бинокль на ящик, он с любопытством стал перелистывать страницы.

– Ты только посмотри, что я нашел! Китайская священная книга [2] Имеется в виду «Книга перемен». .

– Зачем она нам?

– По ней можно гадать. Неплохое развлечение.

Он положил книгу на журналы, взял карту местности и, подхватив бинокль, вышел из блиндажа.

– А тут, похоже, не всё спокойно.

С такими людьми ему ещё никогда не приходилось иметь дела. Вот это фрукт! Сначала испортит настроение, а потом и виду не кажет, как будто так и надо. Так загореться при виде какой-то затасканной книженции… Да ну его к чёрту!

Он ещё раз пошёл проведать запасы консервов. Хотелось пить, и лучше бы – горячего чаю. От компота жажда только усилилась. Сидя на корточках перед термосом, он осушил подряд несколько стаканов. Вода была тёплая и затхлая, а всё-таки пить было в удовольствие. Он вытер губы рукавом и полез наружу на поиски чистого незатоптанного снега, чтобы закинуть в термос. То тут, то там белизну снежного покрова разбавляли желтоватые ямки и прерывистые зигзагообразные линии. «Вот она, солдатская житуха, – подумал он. – Нагадили… Как цыгане: сегодня в этом блиндаже, завтра – где-нибудь ещё. Может, в земле. И моча эта жёлтая, потому что жёлтый – цвет страха. Страшно умирать».