Геза Гардони - Звезды Эгера. Т. 1

Морэ как будто хотел поддержать падающего янычара, но только выхватил у него кинжал из-за пояса. Мгновение спустя он плашмя ударил кинжалом своего жеребца. Жеребец взвился на дыбы и понесся. А Морэ изо всех сил подгонял его.

– Эй, держи, золото удирает! – крикнул Добо туркам.

Турки опешили на миг, потом с яростными воплями помчались вслед за Морэ, а Добо считал скакавших мимо дома всадников:

– …десять… двадцать… сорок… пятьдесят…

Он подождал с минуту, затем соскочил с помоста:

– Ребята, по коням! Их и шестидесяти не наберется!

Солдаты вскочили на коней, а Добо, уже выезжая из ворот, крикнул Цецеи:

– Если турок в панцире жив, заприте его! А поджигателей пусть прикончат крестьяне!

Проскочив в ворота, они умчались.

В деревне уже местах в пяти змейками поднимался дым. Крестьяне, размахивая косами и топорами, кинулись из ворот.

Цецеи и священник вместе с двумя крепостными поспешно вышли на дорогу. Юмурджак уже сидел на земле, хотя не совсем еще пришел в себя. Пуля, которую послал Добо, вдавила его панцирь как раз над самым сердцем.

– Перевяжите его, – приказал Цецеи, – и отведите во двор.

Турок молча протянул руку.

– В шахматы играть умеешь? – гаркнул на него Цецеи.

Янычар утвердительно кивнул головой, но ответил:

– Нет.

Когда ему перевязывали руку, из канавы поднял голову другой турок.

– Ты этого перевязывай, – сказал один из парней, – а я покамест убью вон того.

– Стой! – проговорил Цецеи.

Он заковылял к окровавленному янычару и, приставив саблю к его груди, спросил:

– В шахматы играть умеешь?

– Помираю, – ответил турок, совсем теряя силы.

– Шах?

– Шах, гардэ, мат? – спросил турок со стоном.

– Да, да, Мохамед тебя забодай. Несите его во двор, это мой невольник!

Добо с солдатами вернулись только к заходу солнца. Они привезли с собой уйму плащей, кольчуг, всякого оружия и даже пленника – Ласло Морэ.

– А этого волка посадите в хорошую яму! – сказал Добо, соскочив с коня.

Цецеи чуть не запрыгал от радости:

– Как же вы его поймали?

– Сами акынджи выловили его для нас. У них хватило ума не дать ему молоденькой лошадки. Так что они догнали его легко и только начали связывать, как и мы подоспели и разделались с акынджи.

– Всех зарубили?

– Всех, кого удалось.

– Живей тащите лучшую телку! – весело крикнул Цецеи слугам. – И прямо на вертел. Но сперва подайте вина. Выкатывайте из погреба ту бочку, что стоит у самой стены.

– Нет, погодите еще, – сказал Добо, провожая глазами Морэ, которого вели в чулан. – А где же Гергё?

– Зачем он тебе? Вон играет на террасе с моей дочкой. Говорят, что убили его мать.

– Убили?

– Да. Кто-то из мерзавцев-поджигателей напал на нее и заколол. Ребенок еще не знает.

– А золото?

– Бедняжка лежит в углу своей хаты, уткнувшись лицом в пол. Там, верно, и закопала она свое золото.

Добо досадливо кашлянул, затем обернулся к мальчику:

– Гергё! Гергё Борнемисса! Пойди сюда, маленький витязь. Садись-ка скорей на свою лошадку, сынок.

– Куда вы еще поедете?

– За теми невольниками, о которых рассказывал мальчик.

– Так испейте хоть глоток! Скорей вина! – крикнул Цецеи слугам. – Турок твой жив, он в чулане.

– Юмурджак?

– А бес его знает, как его зовут! Тот, в которого ты выстрелил.

– Он, он! Стало быть, не умер?

– Нет, только в обмороке был. Второго тоже вытащили из канавы. Да тот, боюсь, не выживет.

– Боитесь? Повесить надо негодяя!

– Хо-хо! Это мой невольник!

– Тогда делайте с ним что хотите. А Юмурджака приведите и дайте ему коня.

Пока витязи потягивали вино из кубков, привели Юмурджака.

– Скажи, Юмурджак, – спросил Добо, – нужно было тебе это?

– Нынче мне, завтра тебе, – угрюмо ответил Юмурджак.

Но, увидев своего жеребца и сидящего на нем Гергё, он от удивления даже рот раскрыл.

Добо подозвал к себе мальчика и выехал из ворот. Скакавшие позади витязи окружили турка.

– Гергё, ты знаешь, куда мы поедем? – спросил Добо.

– Не знаю, – ответил мальчик.

– Мы поедем саблю раздобывать.

– У турок?

– Да.

– Для меня?

– Для тебя. А ты не боишься?

– Нет.

– Самое главное, чтоб парень не боялся! А остальное приложится.

Дальше ехали молча. На мечекской дороге кони поднимали белые облака пыли; когда же въехали на каменистый склон горы, конские копыта звонко зацокали.

В ушах Гергё, точно отзвук колокольного звона, отдавались слова Добо: «Главное, чтоб парень не боялся!»

Невольников нашли в лесу. Их сторожили шесть асабов.

Когда между деревьями появились венгерские витязи, невольники повскакали с мест и с криками радости начали разбивать и срывать с себя оковы.

– Эх, собаки, негодяи! – завопил цыган, и все шестеро асабов бросились врассыпную.

Венгерские витязи не стали гнаться за ними. Они были заняты другим делом: освобождали невольников от цепей.

Добо прежде всего протянул руку священнику и назвал себя:

– Иштван Добо.

– А меня зовут Габор Шомоди, – ответил священник со слезами на глазах. – Благослови тебя Господь, Иштван Добо!

Невольники плакали от радости. Женщины целовали освободителю руки, ноги, одежду. А цыган тут же пошел колесом, издавая радостные вопли.

– Не меня благодарите, – проговорил Добо. – Вот ваш спаситель! – И он указал на Гергё.

Мальчика на радостях чуть не задушили в объятиях, целовали, благословляли его. Увы, долго придется ему ждать от людей ласки!

В добычу венгерцам досталось пятнадцать груженых телег и уйма всякого оружия.

Прежде чем приступить к дележу, Добо спросил невольников, кто из них первый попал в рабство.

Выступил вперед молодой парень, крепостной крестьянин, и, сняв шапку, сказал:

– Я, сударь мой.

– Как тебя зовут?

– Гашпар Кочиш, ваш покорный слуга.

– Откуда ты родом?

– Из Эгера, сударь.

– А где ты попал в рабство?

– Под Фейрваром, сударь. Мы занимались извозом.

– Знаешь ты, чьи вещи на телегах?

– Останься мы там, где их турки награбили, вспомнил бы. Да ведь эти разбойники грабили повсюду.

Добо обернулся к турку:

– Говори, Юмурджак.

– Мы брали везде, где нам Аллах позволил. Все добро неверных принадлежит нам. Где находим, там и берем.

– Что ж, тогда разложите все, и я поделю меж вами.

В одной телеге оказалось много оружия. Оно было тоже взято в разных местах, но большая часть – в замке Морэ.

Вдруг из общей кучи словно вынырнула маленькая, легкая сабля в бархатных ножнах вишневого цвета. Должно быть, она принадлежала сыну какого-нибудь вельможи.

Добо поднял ее.

– Гергей Борнемисса, подойди сюда. Возьми эту саблю, она твоя. Будь верным витязем, защищай отчизну, служи ревностно Богу! Да осенят твое оружие счастье и благодать!