Джесс Уолтер - Великолепные руины

– Ты был счастлив? – спрашивает Ди.

– Еще как! – без колебаний отвечает Паскаль и добавляет: – Не всегда, конечно, но чаще, чем многие.

Он очень любит свою жену и если и мечтает иногда о других женщинах (в основном о Ди), то все же никогда не сомневается в том, что сделал правильный выбор. Больше всего Паскаль жалеет, что они с Амедией так и не успели попутешествовать. К тому времени, как она заболевает и начинает вести себя странно, их дети уже вырастают. В конце концов ей ставят диагноз. Альцгеймер. И даже тогда им еще выпадают хорошие дни и даже годы, но последние десять лет проходят во мраке. Паскалю кажется, будто море вымывает песчаный пляж прямо у него из-под ног.

Поначалу Амедия просто забывает сходить в магазин или запереть дверь, потом теряет машину, а потом из ее памяти начинают улетучиваться имена, и даты, и предназначение простейших предметов обихода. Паскаль застает ее с телефонной трубкой в руке, и Амедия совершенно не помнит, кому собиралась звонить, а позже – как этой трубкой пользоваться. Сначала Паскаль запирает жену в доме, потом сам перестает выходить. Сознание жены постепенно гаснет, она забывает даже собственного мужа, и Паскалю очень трудно ощутить себя в этом тускло мерцающем свете. Исчезнет ли он, когда Амедия забудет его окончательно? Последний год дается ему особенно тяжело. Заботиться о человеке, утратившем всякое представление об окружающей действительности, не узнающем тебя, – это сплошной кошмар. Ответственность давит на плечи тяжелым грузом. Искупать, покормить… По мере того как разум Амедии разрушается, груз становится все тяжелее, пока она не превращается просто в вещь, тяжелую вещь, которую Паскаль тащит в гору, с трудом преодолевая последние метры их совместной жизни. Детям удается уговорить отца отдать Амедию в хоспис, и он плачет от горя, стыда и облегчения. В хосписе его спрашивают, нужно ли продлевать жизнь его жены. Паскаль не может говорить, горло сдавил спазм. Бруно берет отца за руку и отвечает: «Мы готовы ее отпустить». И она уходит. Паскаль навещает Амедию каждый день и говорит, говорит, глядя в пустые глаза. А потом однажды утром, когда он собирается в больницу, звонит медсестра. Амедия умерла. Он даже и не думал, что будет так по ней горевать. Ему почему-то казалось, что после смерти жены к нему вернется юная Амедия, а теперь в его сердце остается лишь огромная дыра, и Паскаль чувствует себя обманутым. Проходит год. Паскаль начинает понимать, почему мать так и не смогла пережить разлуку с Карло. Столько лет вместе! Без Амедии он ничто. Бруно, его храбрый Бруно первым осознает, что отца засасывает в пучину депрессии, и предлагает Паскалю вспомнить последний момент до его женитьбы, когда он был счастлив. Ведь любил же он кого-нибудь кроме мамы? Паскаль сразу же отвечает:

– Ди Морей.

– Кто это? – спрашивает Бруно.

Разумеется, он никогда не слышал этой истории. Паскаль рассказывает все без утайки, и Бруно предлагает ему поехать в Голливуд, найти женщину со старой фотографии и поблагодарить ее…

– Поблагодарить? За что? – спрашивает Ди.

Паскаль долго обдумывает ответ. Он очень надеется, что выбрал слова правильно и она сумеет его понять.

– Когда я встретил тебя, я жил одними мечтами. Потом я познакомился с тем, кого ты любила, и увидел в нем отражение собственной слабости. Как это глупо и смешно: я был недостоин твоей любви, потому что бросил своего собственного ребенка. Потому-то я и вернулся к Амедии. Я сделал правильный выбор.

Ди понимает его. Работа в школе была для нее формой самопожертвования. Она отреклась от собственных надежд ради того, чтобы развивать талант своих учеников. «А потом оказалось, что преподавание доставляет столько радости! К тому же в окружении детей мне было не так одиноко». Ди наслаждалась последними годами в Айдахо, наслаждалась своим театром. В пьесе Лидии ей больше всего понравилась простая мысль: истинная жертва дается легко, без мучений.

После ужина Паскаль и Ди еще три часа сидят на веранде ресторана. Им есть о чем друг другу рассказать. Наконец Ди говорит, что устала, и они возвращаются в гостиницу, в свои – отдельные – номера. Оба пока не понимают, что ждет их дальше, есть ли у них общее будущее и возможно ли оно вообще, когда времени совсем не осталось. С утра они встречаются за завтраком на веранде и говорят об Алвисе.

Паскаль: «Он был прав, с приходом цивилизации от красоты этих мест и правда ничего не осталось».

Ди: «Алвис стал для меня островом. Я пожила на нем какое-то время, а потом пришлось плыть дальше».

Скоро они пойдут на прогулку, а пока просто планируют, как проведут следующие три недели: отправятся на юг, в Рим, потом в Неаполь и Калабрию, потом снова на север, в Венецию. Будут путешествовать, пока у Ди хватит сил. А потом вернутся во Флоренцию и Паскаль покажет ей свой огромный дом и представит своей огромной семье, всем детям, внукам, племянникам и племянницам. Ди сначала будет немного завидовать, а потом ее захлестнет волна восторга – сколько же их, господи! Это же такая ответственность! Она возьмет на руки младенца, взгляд ее затуманится от слез. Паскаль достанет из волос внука монетку, и Ди подумает: «Теперь его черед быть великолепным». Через день или два (кто же их считает) ее настигнет чернота и Ди уже не сможет встать, еще через день дилаудид перестанет снимать боль, и еще через день…

Они заканчивают завтракать на веранде гостиницы в Портовенере, возвращаются в свои номера, надевают горные ботинки. Ди уверяет Паскаля, что отлично себя чувствует. Они садятся в такси и едут до самого конца дороги (здесь теперь полно машин, велосипедов, туристов). Паскаль расплачивается с водителем, помогает Ди вылезти из машины, и они идут знакомой тропой мимо виноградников ко входу в парк, поднимаются на холмы. Потом начинаются горы. Паскаль и Ди не знают, что сталось с картинами в бункере. Может быть, они выцвели со временем, а может быть, скрылись под слоем граффити. А может, и бункера-то самого больше нет. Или не было никогда. Это неважно, ведь они молоды, и идти им легко. Может, они и не найдут того, что ищут. Самое главное, что они просто гуляют по солнечным горам.