Тони Хоукс - Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами]

Когда я набрал номер Джонни, мое сердце бешено колотилось, отчаянно пытаясь справиться с подскочившим уровнем адреналина.

– Привет, это Джонни?

– Да.

– Это Тони Хоукс.

– О, слава богу, ты позвонил! Нам так нужно было с тобой связаться, но мы не знали, как это сделать. Мы звонили в Англию, чтобы выяснить, известно ли кому-нибудь, где ты.

– Почему?

– Потому что в Зихроне ты играл не с Марином Спыну. Да! Я радостно стукнул кулаком по столу.

– Я так и подумал, – сказал я, – это была ошибка, другой молдаванин – Сергей Нани, верно?

– Хотел бы я, чтобы все так и было, – с запинкой ответил Джонни. – Но дело в том, что мы тебя разыграли, Тони. Парень, с которым ты играл, никакой не молдаванин. Он местный профессиональный теннисист. Боюсь, Артур меня подговорил. Это была шутка – но я собирался тебе сказать после игры. А все пошло не так, когда я не смог приехать. Прости. Мне действительно жаль.

Какая досада. Меня развели. Главное, афера прошла настолько успешно либо благодаря предприимчивости Артура, либо исключительно из-за моей тупости. Я на секунду задумался и решил, что причина в последнем. Я просто не заметил подвоха. Взять хотя бы ту легкость, с которой был устроен матч. Я должен был понять, что что-то не так, если все идет настолько легко. Опыт показал, что нельзя просто снять телефонную трубку, а потом выйти на корт с молдавским футболистом. Нет. Вы должны выстрадать, выпотеть, выунижаться…

Мог бы догадаться и по тому, что «липовый» Спыну сказал мне в конце матча.

– Ты спасибо.

Ни один молдаванин за все три недели, которые я у них пробыл, не говорил мне такого. Если они хоть что-то знали по-английски, то всегда правильно говорили «Спасибо». «Ты спасибо» явно звучало так, будто кто-то хочет притвориться, что не говорит по-английски.

– Ты рассказал Артуру, что произошло? – спросил я, снова вернувшись к испытывающему комплекс вины Джонни.

– Да, и он находит забавным, что ты поверил в свой проигрыш. Говорит, что не скажет тебе, что все было подстроено, пока ты не споешь голышом молдавский гимн.

– Ушлый мерзавец. Я отплачу ему.

– Как?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.

– Если могу чем-нибудь помочь, просто скажи.

– Быстро же ты меняешь хозяев.

– Ну, я испортил тебе поездку – и чувствую себя ужасно.

– Ты можешь сделать кое-что для меня, Джонни – если Артур позвонит, не говори ему, что общался со мной.

– Хорошо. И, слушай, у меня есть номер мобильного телефона одного парня по имени Фейсал, который вроде бы работает в клубе «Маккаби» из Кфар Каны, давай, я дам его тебе, вдруг поможет.

– Спасибо.

Я записал номер, принял еще несколько извинений и повесил трубку. Я простил Джонни. Он был милым парнем, просто ненадолго попал под дурное влияние, вот и все. Такое бывает со всеми.

Я сразу же пошел и рассчитался с отелем. Пружинящей походкой я направился к автовокзалу, уверенный в том, что мне больше не нужна жара зимнего Эйлата. Теперь меня грело изнутри, это было важнее.

Судя по карте, деревня Кфар Кана находилась всего в нескольких милях от Назарета, так что она казалась самым подходящим местом для финальной игры. По-моему, идеально, что история вроде моей, в которой столько библейских мотивов, должна завершиться именно здесь, в месте, где началась одна из самых великих и знаменитых историй в мире. Именно здесь ангел Гавриил принес Марии весть о предстоящем рождении сына, здесь Мария сказала об этом смущенному и слегка сомневавшемуся Иосифу, и здесь вырос и работал плотником Иисус.

Вообще-то мне всегда казалось довольно странным, что Иисус провел столько времени, изучая и оттачивая мастерство плотника, а потом во время своей миссии ни разу им не воспользовался. Мы читали о том, как он превращал воду в вино, накормил пять тысяч человек и иногда гулял по воде, но никаких упоминаний о том, что он где-нибудь остановился и повесил для кого-нибудь пару полок. Никто никогда не сообщал, чтобы он говорил:

– Встань же и иди – о, кстати пока я здесь, если хочешь, могу сколотить тебе книжный шкаф, чтобы поставить за диван.

Судя по тому, каким он был парнем, думаю, именно так и должен был поступать добряга Иисус, однако летописцы старались подать его как сына Божьего и, вероятно, им казалось, что будет проще, если люди не станут представлять его типом, который повсюду таскал с собой набор инструментов «Блэк энд Дэккер». Если бы эти инструменты тогда уже изобрели, он непременно бы с ними ходил. Вот настоящий Мессия – обычный человек, наделенный чрезвычайной мудростью. Новые мессии тоже, скорее всего, будут вполне обычными ребятами: сантехником, школьным сторожем или почтальоном. Я не вижу здесь никаких проблем, я бы с радостью пошел за таким, только если у него на ремне не будет болтаться огромная связка отмычек. Когда-то же надо остановиться.

Не знаю, чего я ждал, но Назарет меня разочаровал. Повсюду велись дорожные работы. Похоже, город готовился к «лихорадке нового тысячелетия» и ожидал притока религиозных паломников и психически неуравновешенных фанатиков, которые собирались отпраздновать столь редкое событие, выкинув что-нибудь эдакое – тихо помолиться или совершить массовое самоубийство. Религиозные культы, которые подразумевают суицид, похоже, набирают популярность. Интересно, упоминают ли они об этом в своих рекламных проспектах, набирая новых членов.

Присоединяйтесь к культу Солнечного храма для захватывающих ночей в молитвах, игр в настольный теннис и самоубийств на закате.

(Ненужное вычеркнуть.)

Я предпочитаю быть похороненным /кремированным/ хочу, чтобы меня использовали в ужасных научных экспериментах.

В первых двух отелях, куда я позвонил, мест не было, но человек во втором, римско-католическом хосписе сказал, что я могу поискать ночлег у «Сестер из Назарета». Гостевой дом в монастыре казался не самым привлекательным вариантом, но, так как мне надоело таскать чемоданы, пришлось воспользоваться советом.

Монастырь был обнесен стеной и имел внутренний дворик с фонтаном и пальмовыми деревьями. Монашки крестились перед ним и бежали дальше по своим делам. Какое-то время я стоял, бросив сумки у ног и поражаясь потрясающему зрелищу. Теперь сомнений не было – я упустил свое призвание. Я должен был стать монашкой. Может, мне разрешат присоединиться к ним? Я мог бы открыть теннисный кружок. Все, о чем я попрошу, – это освободить меня от молитвы в шесть утра, я бы с большим рвением молился после завтрака.

– Ваша комната – наверх и налево, – сказала сестра Анна-Мария с сильным французским акцентом, явно смущенная тем, как я глазел вокруг. – Мы закрываемся на ночь в девять.

В девять, хорошо. Придется сегодня пропустить посещение местного ночного клуба «Студия 54».