Дэвид Бейкер - Обольщение Евы Фольк

Она, задержавшись на пороге, обернулась.

— Папа, у господина Бибера дозревает хороший урожай. Если бы этот еврей хотел, он бы что-нибудь придумал.

— Не смей говорить в моем доме подобным тоном! — оборвал ее Пауль.

— Как пожелаешь! — огрызнулась Ева, хлопнув за собой дверью.

Утро выдалось пасмурным и дождливым. Ночью прошла гроза, покрыв дороги лужами. Шлепая прямо по ним, Ева бежала мимо групп решительно настроенных вайнхаузенцев, стекающихся со всех сторон к дому Бибера. Возле дома профессора Кайзера ее обогнали несколько парней. Поспешив за ними вдогонку, Ева свернула на Вайнштрассе и от увиденной картины остановилась как вкопанная, изумленно открыв рот. По ее спине пробежали мурашки. Улица была запружена жителями Вайнхаузена, и те, кто еще недавно смотрели на Еву с еле скрываемым презрением, теперь приветствовали ее, как одну из их числа.

Она пробиралась сквозь толпу, здороваясь со знакомыми, пока, наконец, не нашла Анну и Андреаса. Еве показалось, что парень чем-то расстроен.

— Ты чего такой? — спросила она. Андреас только пожал плечами. — Нет, скажи мне. Что случилось?

— Знаешь, мне все это не нравится, — сказал Андреас, нагнувшись к Еве.

— «Это» — это что? — вмешалась Анна.

— Вот это, — Андреас кивнул головой на толпу.

— Ну и что же тебе тут не нравится? — спросила Ева, чувствуя, как в ней закипает гнев.

— Ну… Хм… Я не уверен, что банкир не прав.

Ева и Анна посмотрели друг на друга, отказываясь верить своим ушам.

— Ты, наверное, шутишь? — первой обрела дар речи Анна.

— Вовсе нет. Бибер не выплатил долг. Банк ожидал несколько месяцев, а потом даже дал еще несколько недель отсрочки. Что еще они должны были сделать?

— А ты не понимаешь? — Ева уперлась кулаками в бока. — Подождать еще пару месяцев, чтобы Бибер смог собрать урожай!

Дав понять, что на этом разговор окончен, Анна и Ева, развернувшись, решительно направились в сторону таверны Краузе, которая стала неофициальным штабом повстанцев. Андреас покорно последовал за ними.

— Вы только посмотрите! — воскликнула Ева, указывая рукой на участок улицы от таверны до дома Бибера, весь завешенный флагами национал-социалистов. Некоторые полотнища свисали из окон, в то время как другие были привязаны к вьющимся по стенам виноградным лозам. Эти флаги Еве понравились.

— Клемпнер хорошо поработал, — сказала она с улыбкой.

— И Вольф тоже, — добавила Анна. — Он теперь — помощник Клемпнера по вербовке в «Гитлерюгенд». Бегает и всем рассказывает, что «Гитлерюгенд» — это что-то типа американских бойскаутов, но я сомневаюсь, что у американских парней проверяют чистоту ногтей. Вольф говорит, что аналогичная организация есть и для девочек.

— Да. «Союз немецких девушек». Он и мне предлагал вступить в него, но я еще не решила. — Вдруг Ева заметила в окне на втором этаже таверны знакомое лицо. — Смотрите! Там Линди!

Ева помахала рукой, но безучастно смотревшая на толпу Линди, похоже, не видела подругу. Она была уже на пятом месяце беременности, и с ужасного дня конфирмации не выходила из дома. Ева регулярно навещала ее, но ей ни разу так и не удалось выманить подругу на улицу. Линди не помогали даже добрые письма Гюнтера Ландеса — парня с фермы, которому она нравилась.

Откуда-то из-за угла раздалась барабанная дробь. Толпа утихла. От мерного стука ног, марширующих в ритм ухающих барабанов, у Евы по спине побежали мурашки. Затаив дыхание, она с восторгом наблюдала за происходящим. С боковой улицы появился одетый в синюю униформу деревенский оркестр, во главе которого шел почтальон Шмидт, гордо сжимающий в руках жезл с красно-бело-черным флагом Второго Рейха.

Под приветственные крики толпы отряд, чеканя шаг, промаршировал к таверне Краузе и, не переставая играть, остановился перед ее крыльцом. По спине Евы опять пробежал холодок. Глядя, как пекарь-весельчак Оскар Оффенбахер надувает щеки, извлекая звуки из своей тубы, она рассмеялась — впервые за несколько месяцев. Молодой помощник мясника Ульрих Оберман четко выбивал ритм на басовом барабане, а станционный носильщик играл на кларнете. Ева захлопала в ладоши.

Шмидт поднял жезл, и музыканты под бурные аплодисменты толпы умолкли. Кивнув Оберману, почтальон взмахнул рукой, и оркестр грянул «Наш Бог — надежная крепость» Мартина Лютера. Со слезами на глазах Ева присоединилась к дружному хору вайнхаузенцев, единодушно подхвативших торжественный гимн великого реформатора:

Это исповедание веры эхом разносилось по улицам Вайнхаузена, и, казалось, никакая сила на земле не сможет проникнуть за стену праведности, ограждающую Ганса Бибера. На втором куплете Ева, замолчав, огляделась по сторонам. Невзирая на личные трудности и разногласия, все эти люди единодушно собрались в защиту одного из них. Теперь, несмотря на собственные проблемы, Ева была уверена, что ее земляки, если понадобится, станут рядом с ней в борьбе с жестоким миром.

В этот момент ее взгляд упал на детей из сиротского Дома, создавших живой барьер поперек Вайнштрассе. У Евы перехватило дыхание. Оборванные, грязные малыши, взявшись за руки, решительно смотрели вниз на склон холма, готовые броситься под колеса злодеев из Кобленца, посягающих на дом их дорогого господина Бибера.

Детям не пришлось долго ждать. Вдалеке на Вайнштрассе в сопровождении нескольких полицейских машин вырулил черный «Ауди». Толпа сразу же умолкла, напряженно наблюдая за медленно приближающейся колонной которая скользила по склону холма, подобно гигантской змее. Оркестр прекратил играть, и музыканты, опустив инструменты, стояли, стиснув кулаки.

Ева, обернувшись, взглянула на отца Стеффена, который, поднявшись на возвышение, простер руки над людьми. Хотя в деревне было всего лишь несколько католиков, все с благодарностью восприняли желание священника поддержать Бибера. В митинге так же участвовал преподобный Хан — молодой пастор второй по численности протестантской церкви Вайнхаузена, недавно вступивший в ряды CA. Одетый в свою коричневую униформу, он быстро поднялся на возвышение к молящемуся отцу Стеффену. Что же касается преподобного Фолька, то, к всеобщему удивлению, он на акции протеста не появился.

Полицейские машины были уже совсем близко. Предчувствуя недоброе, смотрительница сиротского дома подбежала к детям, пытаясь оттащить их на тротуар, однако те, упираясь, еще крепче сцепили руки. Ева бросилась на помощь. Уже был слышен гул двигателей.

Едва Ева успела оттащить одного из детей на тротуар, как мимо нее в сопровождении бегущей толпы проскользнула первая полицейская машина. Автоколонна под крики и проклятия вайнхаузенцев медленно проползла мимо таверны Краузе и приблизилась к дому Бибера. На нее обрушился град яиц. Полицейские внутри машин начали с угрюмыми лицами надевать каски и готовить дубинки.