Дэвид Бейкер - Обольщение Евы Фольк

— Да.

Пауль со слезами на глазах повернулся к дочери.

— Ева Фольк, подтверждаешь ли ты здесь, перед Богом Его Святой Церковью, что, беря в законные мужья Вольфа Кайзера, ты обещаешь повиноваться, служить и помогать ему, никогда не покидать его и всегда быть верной женой как заповедует Святое Евангелие?

Сердце Евы бешено колотилось. Ей ужасно хотелось развернуться и убежать, но это навеки опозорило бы ее семью. И к тому же, она носила в себе ребенка Вольфа. Действительно ли этот брак был ее долгом перед Богом? Неужели Он не простил бы ее? «О Боже!»

Но отступать было уже слишком поздно.

— Да, — ответила она почти шепотом.

Пауль кивнул.

— В таком случае, да воссоединит вас Отец всякого милосердия, по благодати Которого вы призваны в этот священный союз, в истинной любви и верности, и да дарует вам Свое благословение. Аминь.

Ева посмотрела на крест за спиной у отца. Она чувствовала себя так, как будто только что услышала обвинительный приговор, однако, вместо наручников, на ее запястье была рука Вольфа. Он повернул к себе ее лицо, и Ева, натянуто улыбнувшись, покорно приняла его властный поцелуй — поцелуй собственника, от которого ее желание убежать только усилилось. «Что же я наделала!» Услышав спасительный голос отца, она с облегчением отпрянула от Вольфа. Когда пастор наклонился, чтобы поцеловать дочь в щеку, она заглянула ему в глаза. «Почему ты не спас меня?» — прозвучал ее немой вопрос. Во взгляде отца отразилась боль. Обняв его, Ева закрыла глаза. Она знала, что он ее понял.

Следующие несколько часов прошли для Евы, как в тумане. Таверна Краузе, в которой проходила свадебная вечеринка, была наполнена музыкой и гулом голосов. Вольф, как всегда, хвастался, Андреас угрюмо молчал, Линди бросала на Еву сочувственные взгляды, а Ганс Бибер сидел, печально опустив глаза. Громко играл ансамбль, гости танцевали, однако Ева слышала только шепот сожаления в своем сердце.

Настало время подарков, и все было как обычно: вазы, столовые приборы, полотенца… В завершение молодоженам вручили фотографию Адольфа Гитлера в рамке и подарочное издание «Майн Кампф» — два предмета, без которых теперь не обходилась ни одна свадьба в Германии.

Наконец, музыка стихла, и настало время прощаться с гостями. Ева надеялась улучить момент, чтобы сказать Андреасу хотя бы пару добрых слов, но молодой солдат уехал, так с ней и не попрощавшись. Теперь Еве хотелось только одного: забиться в какой-нибудь укромный уголок или, еще лучше, — пройтись в одиночестве по пустынным улицам Вайнхаузена. Тем не менее, чувствуя на своей талии твердую руку Вольфа, она знала, что уже не принадлежит себе.

Следуя за супругом, она твердо решила быть мужественной.

— Фильм неплохой, но я думала, что будут показывать «Повесть о двух городах».

Выйдя вместе с Вольфом из таверны Краузе после традиционного пятничного киносеанса, Ева намотала себе на шею шарф. В тот день показывали фильм «Триумф воли» Лени Рифеншталь, перед которым в хроникальном журнале представили удивительные достижения Трудовой службы: новые мосты, плотины, шлюзы и потрясающую систему скоростных автострад.

— Клемпнер запретил все американские фильмы. — Вольф помахал рукой группе своих друзей. — Теперь нигде не будут показывать фильмы из Америки и Британии. Клемпнер также приказал фрау Краузе побелить стену, а то иногда не совсем понятно, что показывают.

— Это точно. Я подумала, что у Гитлера на лице большая родинка, а оказалось — это пятно на стене.

Вольф рассмеялся.

— Я тоже.

Ева взяла его под руку. Она решила, что приложит все силы к тому, чтобы стать хорошей женой, стараясь всесторонне культивировать положительные качества мужа.

— Вольф, скажи, что делает тебя счастливым?

Вольф на секунду задумался.

— Кроме тебя? — улыбнулся он.

— Да, кроме меня.

— Две вещи: когда я оказываюсь прав и когда побеждаю.

— Понятно, — Ева надеялась обнаружить внутри Вольфа какой-то скрытый кладезь добродетелей.

— Когда я в центре… — «Что бы он сказал, если бы узнал, что я сейчас повторяю слова Андреаса? — подумала Ева и добавила: — В центре круга любви».

Вольф рассмеялся.

— Я так и думал. Вы, женщины, — все одинаковые. Но я — не такой. Я не люблю находиться в центре чего бы то ни было. Я хочу быть всегда впереди. Как острие копья.

— Да, в этом весь ты. Кстати, как тебе фильм?

— Замечательный, — кивнул головой Вольф. — Нужно будет как-нибудь съездить в Нюрнберг. Вид сотен тысяч людей, в один голос приветствующих Фюрера, впечатляет. А сколько там флагов! Нужно будет сказать Клемпнеру, чтобы он сделал этот фильм обязательным для просмотра каждому члену партии. Кстати, ты уже готова пополнить ряды национал-социалистов?

Они подошли к дому Кайзеров, в котором Ева теперь жила на правах хозяйки. Вольф открыл парадную дверь, пропуская жену вперед.

— Мне еще нужно стать в очередь. Ты же знаешь, что членство в партии до сих пор закрытое, — ответила Ева, вешая свое пальто в шкаф.

— Тогда стань, — Вольф передал ей свое пальто и остановился, о чем-то задумавшись. — Кстати, а почему ты не спросила, что делает меня счастливым сильнее: правота или победа?

— Да забудь ты об этом.

— Нет, спроси…

— Слушай, ну зачем…

— Спроси!

— Ну, хорошо. Что делает тебя счастливым сильнее: правота или победа?

— Если бы ты любила меня, то уже знала бы.

— Ева! — раздался со второго этажа слабый голос профессора Кайзера. У него была последняя стадия рака, и он сильно страдал. — Ева, ты не могла бы подняться ко мне?

— Если он скажет, что нужно поменять лампочку в коридоре, то передай, что я утром сделаю, — проворчал Вольф.

Ева поднялась по крутым ступеням на второй этаж и вошла в холодную спальню профессора. Рядом с кроватью страдальца сидел Ганс Бибер, читая вслух «Прощай, оружие!» Хемингуэя. Поправив край одеяла, которым ее свекор был укрыт под самый подбородок, Ева тревожно взглянула на Ганса.

— Ну как, детка, вы уже приготовились к встрече Рождества? — спросил слабым голосом профессор.

— Да. Это будет чудесное Рождество.

— А для тебя — первое в роли жены. Да… Новый год принесет тебе много нового. Скоро по этому дому будет ползать малыш. — Профессор вздохнул. У Евы к горлу подступил комок. Она знала, что свекор понимает, что не успеет увидеть внука. — По дому витают такие вкусные запахи! Ты сегодня что-то пекла?