Светлана Талан - Ошибка

– Я не совсем поняла, – сказала Кира, – в чем же она готовила все эти годы?

– Ты правильно поняла. Она восемнадцать лет ничего не готовила.

– Как это?

– А вот так. Время для нее остановилось со смертью дочери. Она не смогла опомниться от потери, а рядом не было близкого или родного человека. Я слышала, что одиночество убивает, но не знала, что оно способно изменить течение времени. Заметь, она сказала, что еще не успела распаковать вещи. Это значит, что она полностью потеряла связь с жизнью, потеряла счет времени. И я не могу, да и не имею права ее осуждать. Ей кажется, что она переехала недавно, хотя прошло восемнадцать лет!

– У меня мурашки по коже! Как она жила все эти годы без горячей еды?

– Что-то ела всухомятку, вот и заработала рак желудка, – вздохнула Вероника и опустила в воду последнюю картофелину.

– А у старушки все в порядке с головой?

– Да. Она умная и мудрая. Ты знаешь, Кира, мне ее так жалко. Скоро закончу ей ставить капельницу, но все равно буду проведывать. Наверное, очень страшно вот так на старости остаться одинокой и никому не нужной, – задумчиво произнесла Вероника.

– Не приведи Господи такое пережить и до такого дожить, – сказала Кира. – А давай приготовим чего-нибудь больше и ты ее угостишь, – предложила она. – Пусть хоть последние дни вкусненько поест.

– Давай. Если бы ты видела, с каким аппетитом она ела мой постный суп!

– Что мы ей приготовим?

– Нужно что-то легкое, – сказала Вероника, – ее организм уже отвык от нормальной еды. Теперь важно не навредить.

– Может, куриный бульон, пюре на воде и паровую куриную котлетку?

– Подойдет, – согласилась Вероника.

Подруги еще долго пытались понять, как жила все это время одинокая, всеми покинутая и забытая женщина. Одно было непонятно: как могло получиться так, что за эти годы не нашлось ни одного человека, который бы поддержал Нелли Сергеевну, помог справиться с бедой?

– А кому нужны одинокие и обездоленные? – подвела итог Кира. – Я не знаю, что меня ожидает на склоне лет, но я и врагу не пожелаю такой судьбы, как у этой несчастной женщины.

– Давай не будем о грустном, – попросила Вероника.

– Хорошо. Расскажи теперь о Никите.

– Все по-старому. Учится.

– Наташа говорила, что видела его дома в учебное время, – осторожно заметила Кира.

– Исключено! Никита добросовестно посещает занятия. Да, чуть не забыла похвастаться! Он у меня начал писать книгу!

– Книгу? Что это на него нашло?

– Вдохновение, Кира, вдохновение!

– Тебе давал читать?

– Пока нет. Сказал, что напишет часть до логического завершения, тогда даст почитать.

– А ты, Вероника, спроси Никиту на всякий случай, почему он стал бывать дома, когда вы на работе.

– Спрошу, – ответила Вероника, пытаясь не показать свою обиду. Просто Кира ей завидует. И есть чему. У нее растет непослушная, капризная дочка, а Никита совсем другой, с ним нет никаких проблем. Правда, когда он пишет по ночам, то становится слишком возбужденным. Наверное, так бывает со всеми писателями, когда их посещает муза.

Первый лихорадочный запал у Захария Ефремовича после встречи с Вероникой прошел уже через день. Мужчина так закрутился на работе, что возвращался домой уставший и опустошенный. К тому же надо было получить у Александра Ивановича, как они между собой называли, «товар» и передать Сене для изготовления наркотиков, а в это время в медсанчасти города была проверка из столицы. Захарий Ефремович был на пределе, весь на нервах не меньше Александра Ивановича. Если обнаружится источник поступления «товара», то весь их «бизнес» полетит к черту.

Иногда Захария Ефремовича мучили сомнения. А что, если потянут за ниточку, а она приведет к нему? Не сдаст ли его Александр Иванович? Вроде не должен. Они давно решили: если кто-то из них попадется, другой должен остаться на свободе, чтобы обеспечивать защиту и копить деньги на будущее. Наверное, связи в прокуратуре и других органах, причастных к их «кормушке», сыграли свою роль. Проверка была жесткой, но закончилась благополучно. И только тогда, когда высокопоставленные столичные гости после угощения в клубе «Венера» пьяные в дым были отправлены домой, Захарий Ефремович вздохнул с облегчением. Пронесло! Теперь надо будет получить «товар» и напрячь Сеню, чтобы не было сбоев в работе. Но сначала друзья поехали в дом Захария Ефремовича. Нужно было отойти от суматохи и успокоиться.

После сауны мужчины уселись перед камином и смогли полностью расслабиться за рюмкой коньяка. Какое-то время они молча наблюдали за танцем огня в камине. Сухие поленья приятно и негромко потрескивали, когда их облизывал своим языком ненасытный огонь.

– А ты знаешь, – Александр Иванович первым нарушил молчание, – мне впервые пришла в голову мысль о том, что пора покончить с этим нашим «бизнесом», пока мы не погорели.

– Испугался? Или вспомнил клятву Гиппократа? – с легкой насмешкой спросил Захарий Ефремович.

– Представь себе, что впервые стало страшно.

– И какое ты принял решение?

– Я решил, – Александр Иванович сделал маленький глоток и почувствовал, как приятное тепло постепенно заполняет его изнутри, – что власть денег сильнее любой клятвы.

Захарий Ефремович засмеялся.

– А я и не сомневался, что ты примерно так ответишь, – сказал он.

– А что делать? Приходится крутиться. То одно нужно, то другое. Так уж человек устроен, всегда ему чего-то не хватает.

– Еще пару лет, и будем закругляться, – сказал Захарий Ефремович. – Надо уметь вовремя остановиться.

– А потом что? Зубы на полку? – улыбнулся Александр Иванович.

– Накупим недвижимости, будем сдавать в аренду.

– И жить на те копейки? Нет, не получится у нас так. Кто-то привык есть утром овсянку, и его это полностью устраивает. А почему? – рассуждал Александр Иванович. – Потому что он не видел другой еды. А кто привык есть черную икру, тот не захочет овсянки. Не так ли?

– Ты прав. Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем. Это будет потом, а сейчас надо еще немного насобирать денег. Согласен?

Александр Иванович кивнул.

– И все равно рано или поздно приходит время, когда хочется спокойно пожить, спать и не думать, что следующую ночь можешь провести уже на нарах.

– Давай не будем об этом, – попросил Захарий Ефремович. – Ты мне лучше скажи, как мои подопечные? Достаточно того, что я плачу?

– Полностью! Я тебя не пойму. Почему ты так о них заботишься? Оплатил лечение – и хватит. А то там и апельсинчики, и халатики, и даже комнатные тапочки.

– Наверное, чтобы совесть успокоить.

– Пусть твоя совесть спит спокойно, – улыбнулся повеселевший от выпитого Александр Иванович, – с потерпевших пылинки сдувают. Доволен?