Гарт Стайн - Гонки на мокром асфальте

Она посвятила себя младенцу уже в ту пору, когда он еще не родился. Она регулярно прощупывала его через свой туго натянутый живот. Она пела ему и танцевала с ним под музыку. Она научила его поворачиваться за счет потребляемого ею апельсинового сока, который пила очень часто, объясняя мне, что журналы о здоровье настоятельно советуют беременным женщинам потреблять содержащуюся в апельсиновом соке фолиевую кислоту, хотя мы с ней знали, что не она потребляет ее, а малыш. Однажды Ева спросила, хочу ли я почувствовать его. Я согласился, и она, выпив кислоты, прижала мою морду к своему животу, и я почувствовал, как он шевелится. Думаю, ткнулся локтем, но ощущение было устрашающим: будто кто-то тянется ко мне из могилы. Я затруднялся предположить, что происходит внутри Евиного волшебного мешочка, где формировался кролик. Одно я знал точно — то, что находилось внутри ее, существовало отдельно от нее, имело собственную волю и двигалось помимо желания Евы, как хотело, или, точнее, куда поворачивала его кислота.

Я обожаю женский пол. Дарительниц жизни. Как, должно быть, замечательно — иметь тело, способное вынашивать в себе живое существо. (Я не имею в виду солитера, который у меня был. Его нельзя считать другой жизнью. Он — паразит и не должен существовать в принципе.) Жизнь, которую Ева вынашивала внутри себя, была создана ею. Совместно с Дэнни. В то время мне так хотелось, чтобы малыш походил на меня.

Помню день, когда он появился на свет. Я только-только достиг периода полового созревания, мне стукнуло два года. Дэнни находился во Флориде, участвовал в гонках в Дейтоне. Весь год он провел, выискивая спонсора, — просил, умолял, клянчил, подзадоривал. В конце концов ему улыбнулась удача — в нужное время, в нужном холле отеля он встретил нужного человека, который сказал ему: «Считай, что тебе повезло, парень. Позвони-ка мне завтра днем». Так он нашел вожделенные спонсорские доллары и смог купить место в двадцатичетырехчасовых гонках на кубок среди автомобилей «Порше-993», организованных компанией «Ролекс» в Дейтоне.

Гонки на выносливость — занятие не для робких. Каждый из четырех гонщиков проводит шесть часов за рулем мощного ревущего автомобиля, требующего предельного внимания и напряжения, полной отдачи сил, автомобиля дорогого, гоночного, испытывающего гонщика на стойкость, решимость и концентрацию. Двадцатичетырехчасовые гонки в Дейтоне — событие волнующее и непредсказуемое, транслируются по телевидению полностью. То, что Дэнни получил шанс участвовать в них в тот самый год, когда у него должна была родиться дочь, является одним из совпадений, о которых следует рассказать особо. Еву встревожило неподходящее время проведения гонок, она сочла его неблагоприятным. Дэнни же сиял от счастья, получив реальную возможность сделать подарок, о котором он мог только мечтать.

Но раз так выпало, значит, выпало. В день гонки, за неделю до положенного срока, у Евы начались родовые схватки. Она вызвала акушерок, и те, влетев в квартиру, быстро взялись за дело. Поздним вечером того же дня, когда Дэнни летел по трассе в Дейтоне, вне всякого сомнения выигрывая гонки, Ева встала, согнувшись у кровати, — две полные акушерки поддерживали ее под руки, — и в истошном крике, длившемся, казалось, целый час, извергла кровавую каплю человеческой ткани, которая несколько секунд судорожно извивалась, а затем заверещала. Дамы помогли Еве лечь в кровать, положили красное тельце ей на живот, новорожденный сам нашел ртом грудь Евы и принялся сосать ее.

— Могу я на минуту остаться одна? — спросила ошеломленная Ева.

— Конечно, — ответила одна из дам и двинулась к двери.

— Пошли с нами, щеночек, — позвала меня другая дама.

— Нет, — остановила ее Ева. — Пусть он останется.

Она просит меня остаться? Я не мог не почувствовать гордости оттого, что Ева включила меня в свой внутренний круг. Две леди, засуетившись, вышли из комнаты, чтобы подготовить все, что им могло потребоваться в дальнейшем, я же в восхищении смотрел, как Ева кормит новорожденного младенца. Спустя несколько минут мой внимательный взгляд переместился с груди Евы на ее лицо, и я увидел, что она плачет, но не представлял почему.

Ее свободная рука свисала с кровати, пальцы находились в нескольких сантиметрах от моей морды. Я колебался. Я не хотел предполагать, что она подзывает меня. Однако пальцы ее вдруг зашевелились, глаза ее встретились с моими, и я понял — она зовет меня. Я ткнулся в ее руку носом. Она чуть приподняла ее и почесала меня по макушке, все еще плача, малыш же продолжал сосать.

— Знаешь, я сама попросила его поехать, — сказала она мне. — Даже настояла на этом. Вот так. — Слезы потекли по ее щекам. — Хотя мне очень жаль, что его сейчас нет здесь.

Я понятия не имел, что делать, но мне хватило ума не шевелиться. Она нуждалась во мне.

— Обещаешь всегда защищать ее? — спросила она.

Она обращалась не ко мне, а к Дэнни, я был всего лишь его заменителем. Тем не менее я чувствовал определенные обязательства. Я понимал, что, сколь бы искренне мне ни хотелось, я, собака, никогда не смогу вступить в прямой диалог с человеком. И все же в тот момент я сознавал, что могу представлять собой нечто значительное. Я могу обеспечить кое-какие потребности людям вокруг меня. Я могу утешить Еву во время отсутствия Дэнни. Я могу защитить ребенка Евы. И поскольку я всегда стремился в некотором смысле к большему, я наконец нашел отправную точку для дальнейших действий.

На следующий день Дэнни вернулся домой из Дейтона, штат Флорида, и вид у него был несчастный. Однако настроение немедленно изменилось, когда он взял на руки свою дочку, которую они назвали Зоей, не в честь меня, а в честь Евиной бабушки.

— Видишь моего маленького ангела, Цо? — спросил меня Дэнни.

Видел ли я ее? Да я ее практически родил!

Некоторое время Дэнни ходил по кухне осторожно, он чувствовал, что лед еще тонок. Родители Евы, Максвелл и Триш, находились у нас с рождения Зои, заботясь о дочери и внучке. Я начал называть их «близнецами», так как они очень похожи — с выкрашенными в одинаковый цвет волосами, в одинаковой одежде — зеленоватых брюках и свитерах либо в слаксах из полиэстера и спортивных рубашках с короткими рукавами. Если один из них надевал солнцезащитные очки, то же делал и другой. То же касается шортов, бермудов и высоких гетр, натянутых выше колен. Оба они и пахли одинаково — гелем для волос на нефтепродуктах.

С момента своего прибытия «близнецы» принялись упрекать Еву за то, что она рожала дома. Тем самым подвергала опасности здоровье ребенка. «В наше время, — талдычили они, — люди ответственные рожают только в самых престижных больницах, где работают самые дорогие доктора». Ева пыталась привести им статистику, касающуюся здоровых матерей и доказывающую обратное, что команда профессиональных акушерок способна на самой ранней стадии распознать признаки болезни, но «близнецы» ее слушать не хотели. К счастью для Евы, появился Дэнни, и «близнецы» немедленно переключили внимание с ее недостатков на его.