Крис Клив - Золото

– Все будет хорошо, детка, – сказал он. – Ты поправишься.

– Ага, – согласилась Софи.

Джек поцеловал ее в лоб. Кожа была горячей – но, может быть, после ванны?

– Как думаешь, у тебя поднялась температура? Софи пожала плечами.

Джек нашел в шкафчике цифровой термометр, измерил температуру в ухе Софи. На экранчике высветились цифры: 101,5.

– Я дам тебе немного «Калпола», – сказал Джек. – Только маме ничего не говори, ладно?

– Почему?

– У мамы завтра очень важные соревнования. Мы же не хотим, чтобы она переживала из-за каких-то мелочей, верно?

Софи снова пожала плечами.

– Со мной все хорошо, – сказала она, но все же позволила скормить ей две ложки жидкого парацетамола.

Джек уложил Софи в кровать, и она мгновенно уснула. Кажется, она стала еще горячее. Он понимал, что надо бы сказать об этом Кейт, но знал, что ничего говорить нельзя. Он долго сидел на верхней ступени лестницы и думал, как быть, а потом спустился на кухню.

Кейт сидела с закрытыми глазами, сжав руками края крышки стола и наклонившись влево.

– Чаю? – спросил Джек негромко. Кейт сдвинула брови, не открывая глаза.

– Тссс. Я пытаюсь представить. Джек положил руку ей на плечо.

– Пытаешься представить чашку чая? Кейт прижалась головой к его руке.

– В том числе. Не мешай, пожалуйста. Джек вскипятил воду и заварил чай.

– Как Софи? – спросила Кейт, когда он вернулся к столу. Джек поставил чайник на стол.

– Отлично. Мы с ней вместе сочинили историю, и она была в полном восторге.

Кейт налила себе чашку чая, подула.

– Я научила тебя пользоваться заварным чайником, Джек Аргалл. Из всех моих достижений это самое главное.

Джек пытливо посмотрел на жену.

– Ты в порядке?

– Волнуюсь. Думаю, что смогу одолеть ее.

– И я так думаю. Только не поступай так, как я в Пекине.

Кейт улыбнулась и взяла Джека за руку.

– Теперь все иначе. Софи поправляется.

– Да, – согласился с ней Джек и устремил взгляд на свои пальцы, сплетенные с пальцами Кейт.

В первом пекинском заезде ему пришлось соревноваться с французом – он так и не узнал его имени. На старте Джек пожал ему руку и решил испробовать на сопернике свой французский – ради укрепления международных связей.

– Бонжур, дружище, – сказал Джек.

Француз улыбнулся, но было видно, что он страшно напуган. Джеку стало жаль парня: угораздило же сразу соревноваться с самим Джеком Аргаллом.

Потрясающий велодром в Пекине был набит битком. Двадцать тысяч зрителей – мужчины, женщины, дети – заполонили трибуны, и половина из них была с фотоаппаратами. Близилось время старта. Вспышки фотокамер засверкали, словно души спасенных; вскоре это были уже не отдельные яркие точки, а светящаяся паутина, мерцающая и пульсирующая на поверхности трибун. Казалось, из глубины океана всплывает некое огромное существо, и эти искры – его предвестники. А какой рев издавала толпа – колоссальный! Даже Джека напугал этот рев. В его шлем были вмонтированы наушники, а в кармане на рукаве гоночного комбинезона лежал айпод. Гремела шотландская народная «Битва при Килликрэнки» в исполнении волынщиков, которой, по идее, должен был устрашиться сам дьявол, но и она не могла заглушить гул толпы. Вся поверхность трека дрожала; гул передавался раме велосипеда, а от нее – жесткому седлу из углеродного волокна. Легкие Джека вибрировали; зубы зудели так, словно ловили радиоволны. Атмосфера резала нервы, отделяла их от скелета.

Вдоль трека повсюду были расставлены телекамеры. Одна из них висела на спиральном тросе всего в футе от лица Джека, словно гигантская черная оса. Она передавала изображение на огромный двадцатиметровый экран, повисший в центре велодрома. Шлем Джека был снабжен голубым посеребренным визором, опущенным ниже кончика носа, так что для зрителей он выглядел как судья Дредд. Это им нравилось, и они кричали и топали, топали и кричали. Гигантский велодром сотрясался от этого грохота.

Джек скосил глаза туда, где в технической зоне расположилась группа поддержки британской команды. Тренер жестами призывал его к спокойствию, призывал сосредоточиться на обратном отсчете, не заигрывать с болельщиками. Ну и, ясное дело, Джек тут же поднял руки высоко над головой и стал хлопать в такт музыке, звучавшей в наушниках. Толпа на трибунах взревела; зрители стали хлопать вместе с Джеком. Двадцать тысяч человек со всех уголков Земли отбивали ритм «Битвы при Килликрэнки». На миг можно было забыть о том, что в пяти тысячах миль отсюда в маленькой палате лежала Софи и ей начинали делать химиотерапию.

Джек играл с толпой болельщиков и улыбался. Он смотрел на громадный экран и видел себя, хлопающего в ладоши. Изображение демонстрировалось в замедленном режиме. Всякий раз, когда он смыкал ладони, мышцы у него напрягались с такой силой, словно под кожей находился пришелец, жаждущий прорваться наружу. «Господи, – подумал Джек, – я и вправду немыслимо силен». Телекамера снова подплыла к его лицу, и он, не раздумывая, прокричал:

– Это для тебя! Выздоравливай скорее, Софи!

Он снова покосился на свою бригаду. Рядом с тренером сидел механик. За два часа до того, как Джек появился на велодроме, этот парень разобрал его велосипед, смазал и собрал заново, соблюдая все требования Джека, все до единого миллиметра. Парень завернул все винты на девяносто девять и пять десятых процента шестигранным ключом с цифровым дисплеем. Затем обследовал шины на предмет мельчайших повреждений – осмотрел их с помощью лупы. Если что-то находил, тут же заменял шину и снова приступал к осмотру. За час до того, как Джек вышел из гостиницы, его тренер уже был на велодроме – принял работу у механика, позаботился о том, чтобы около трека лежали чистые полотенца, подготовил стационарный велотренажер для восстановления Джека после гонки. Рядом с тренером сидел его помощник. За полчаса до приезда Джека он принес на велодром сумку-термос, в которой находились изотонические энергетические напитки – их следовало пить во время разминки, – а также напитки с высоким содержанием белка – для восстановления после гонки. Напитки имели температуру тела, чтобы свести к минимуму физиологический стресс для организма Джека. Около помощника тренера сидел массажист. Он следил за разминкой Джека, готовый сделать ему массаж после заезда и душа. Сбоку на боевом посту находился врач, чтобы среагировать в течение пятнадцати секунд, если Джек упадет и получит травму, или он потеряет сознание, или у него начнется какой-нибудь приступ, вызванный сочетанием высоченной концентрации адреналина в крови, оглушительных хлопков в ладоши двадцати тысяч зрителей и звуков волынок, исполняющих воинственную мелодию в честь победы войск Якова VII Шотландского над королем Англии Вильгельмом Оранским.