Виктор Мельников - Ёдок. Рассказы

– Свалишься вниз!

Девушка спокойно тушит окурок в пепельнице. Почему я позволяю ей курить у себя дома? Терпеть не могу курящих женщин, а эту терплю.

– Саша, я не боюсь высоты, сколько раз говорить тебе! – Она открывает окно снова и, как наглая кошка, влезает на своё прежнее место. Я злюсь. Мне кажется, что все смотрят на неё с противоположных окон, а не на непогоду. Наглая и… Вот это выдержка – в космос летать, на дно морей опускаться!..

Чувствуя моё напряжение, она говорит, отвернувшись от меня:

– Агрессивность и злоба отрицательная твоя черта, Саша. Но истина состоит в том, что определённая доза этой агрессивности необходима мне. Я заряжаюсь ей. Подай мне ещё одну сигарету.

Я протягиваю ей целую пачку – пусть обкурится!

– Многие агрессивные и угрюмые мальчики становятся хорошими писателями… Странно, почему нет молнии?

– Что ты имеешь в виду?

– Твоя графомания.

– Ты читала? Я тебе не показывал.

– Да, читала, но не всё.

– И?..

Наконец-то она улыбается. И то, это не улыбка, мне кажется, а так – лёгкая насмешка надо мной.

– Тебе разве не интересно, что происходит сейчас в небе, а?

Я смотрю на небо – то же самое, что и три минуты назад. Мне плевать на природную стихию, а вот Татьяна выводит меня из себя!

Я снова стаскиваю её с подоконника.

– Хватит издеваться!

Она смотрит мне в лицо камнем. Уверенная и хрупкая. Большие карие глаза остаются неподвижными. Секундная слабость – и она снова прежняя, словно нет никакого испуга и паники.

– Я тебя чем-то обидела, милый?

Меня раздражают эти её словечки «милый», «мальчик», любимый»… Слащавость! Но, как девушку, её это украшает – себе я не могу позволить подобных слов. Как мужчина! Пусть даже они будут предназначены для Татьяны.

Руки берут хрупкие смуглые плечи, и я целую её. Мои пересохшие губы чувствуют мягкий бархат. Такое ощущение, как будто я опускаюсь в нирвану.

Она отстраняется, обнажённая грудь часто вздымается.

– Саша, что это такое? Как ты думаешь?

– Будет дождь.

– Нет, я не об этом. О нас…

– Без спроса не стоит заглядывать в личные вещи.

– Дурак ты, понятно?

Она победила.

– Дурак! – повторяет ещё раз.

Я прекрасно всё понимаю или пытаюсь понять. Во всяком случае, мысль о сознательной провокации отпадает. Да, она нравится мне, её чувства, видимо, выше. А последнее слово даёт возможность увидеть всю её девичью наивность. Всё-таки разница в возрасте – десять лет – ощущается. Но она не глупая девочка, она слишком умна – это и вызывает во мне порывы гнева, которые я пытаюсь скрыть даже от самого себя.

Ревность отсутствует напрочь! Какой-то всплеск произошёл, когда я увидел её голой на подоконнике, и всё. А она, наверно, хочет, чтобы во мне пробудилось это негативное чувство, которое она, без сомнения, путает с любовью.

Таня продолжает сверкать наготой. Но я не хочу возбуждаться. Да, ночь прошла бурно, мне было достаточно. Правда, она и не требует больше. Обнажённость тела, как норма, а не причина невыносимой жары, и полная внутренняя изоляция – такой она мне видится. И, видимо, такая она и есть. Для всех.

Она спрашивает:

– Ты слышишь гул?

Я отвечаю:

– На море шторм, видимо.

– Нет, не похоже.

– Просто, это волны бьются о берег.

– Мне страшно. Сожми меня крепко.

Она лжёт, но мои руки обвиваются вокруг её талии.

– Я тебе верю.

– И это всё?

– Да, а что ещё?

– Холодный ты.

– Я не умею притворяться.

– Хочешь сказать, я с тобой не откровенна до конца?

– Я тебе верю, – снова повторяю.

Девушка выскальзывает из объятий. Начинает одеваться. Медленно, давая рассмотреть каждый изгиб стройного тела.

– Ты красивая.

– Я это слышала. И не раз. На большее ты не способен.

Ветер усиливается. За окном сгущается мгла. Поздний вечер как будто, не день.

– Я ухожу.

– Ты хочешь уйти в такую непогоду?

– Если со мной что-то случится, виноват будешь ты, Саша.

Я хватаю её за блузку, притягиваю к себе:

– Не отпущу!

– Сказанное есть ложь?

– Есть правда.

– Трус!

– Почему ты так решила?

– Тебе страшно за меня.

Она говорит странные вещи.

– Нет, это что-то другое. Трус тот, кто боится за себя.

– А что ты чувствуешь по отношению ко мне?

Я не знаю, что ответить. Громкими словами на подобие «я тебя люблю!» (а они здесь были самые уместные) не умею разбрасываться. Моя заминка вызывает неподдельный интерес у Татьяны.

– Ни-че-го! – произносит она по слогам. – Это мой вывод раз ты молчишь.

Я бросаюсь на девушку и стаскиваю с неё одежду, которую она так долго надевала. Она не сопротивляется. Красота должна быть доступной. И вдруг я чувствую гул (нет, не слышу, а именно шестым чувством ощущаю, нутром что ли!), который был ранее недосягаем для меня. Это не шторм, однозначно. Но что может измениться в этот миг для нас?

Ничего.

Ненастье за окном превращается в кошмар. Свинцовые тучи и сильный ветер не уменьшают жару.

Я наваливаюсь на Татьяну, заливаю её потом. Она стонет, потеет не меньше меня, извивается змеёй. Я вижу её лицо. Тысячи гримас! Что она чувствует? Ей хорошо? Я стараюсь для неё, не для себя. Усталость прежних дней даёт о себе знать. Я не могу кончить, как будто во мне сидит литр водки. Но я трезвый! Мне нравится эта девушка! Я в смятении! Не может быть!.. Наконец, она взрывается воплем – и мне пора, не могу… Я продолжаю входить в неё с бешеной скоростью, она смотрит на меня, кусает свои пальцы на руках – ей больно! Я не могу остановиться. И не могу кончить.

– Хватит! – выкрикивает Таня и сбрасывает меня с себя.

Я снова ныряю в виртуальное пространство. Меня интересует погода. Но всё хорошо: солнечно и жарко. Прогноз один. Другого нет. Неужели всё так неожиданно происходит? Утром зной, в обед ураган, вечером война, а ночью любовь? Порядка быть не может. То, что было несколько минут назад, подтверждение этому, хотя я так и не излил семя. И то, что за окном – тому доказательство.

Тогда почему мне врут даже в интернете?

Отключаюсь.

Не та информация.

– Почему ты ни разу не говорил, что пишешь? – Татьяна остаётся в платье Евы. Я, несмотря на жару, одеваюсь. Мне стыдно, что у меня не получилось. – У тебя есть интересные вещи.

– Всё самое лучшее, по моему мнению, в своё время удалил модератор, а копий я не подумал сделать, не знаю почему. Для тебя это странно?

– Я не понимаю, Саша, если ты публиковался в интернете, то почему я не имею права прочитать то, что читают другие?

Я не отвечаю.

– У меня возникает одна лишь мысль, либо ты боишься за свои тексты по причине их низкопробности, а это не так, я убедилась, либо в тебе живёт «жучок», который скрывает некоторые чувства и слова от меня, – ты не умеешь высказаться до конца. Не потому, что не можешь, а потому, что ты так устроен, у тебя не получается.