Хилари Бойд - Четверги в парке

Наступила тишина.

– О, мам…

– Пожалуйста, не надо… – Она знала, что сочувствие Шанти станет последней каплей, и она не выдержит. Джини держалась только за саму себя благодаря неимоверной силе воли. – Все будет хорошо, я же сказала. Я переживу. – Несмотря на все усилия, слезы выступили у нее на глазах. – Просто мне было нелегко.

– Отчасти это моя вина. – Шанти задумалась, ошарашенная. – Но у вас с папой все хорошо, правда? Вы ведь ладите в целом, да?

Впервые Шанти задала ей такой вопрос, и внезапно Джини нестерпимо захотелось рассказать дочери правду: «Нет, все плохо, уже много лет: твой отец скрывает что-то; я встретила человека, с которым хочу сбежать… человека из парка» .

– Милый папа, – говорила Шанти, – с ним все так понятно, просто. Речь, которую он произнес в твой день рождения, она была просто потрясающая, как ты считаешь?

Джини подумала, что этот прием не сработает, но все равно кивнула.

– Поговори с ним, мам. Расскажи, что чувствуешь. Если ты правда не хочешь переезжать, я уверена, он не заставит тебя. И, как ты говоришь, вы могли бы снять коттедж ненадолго и посмотреть, понравится или нет.

– Все будет хорошо, – повторила Джини уже в сотый раз, но все же постаралась приободриться, чтобы показать дочери, будто действительно чувствует себя лучше, хотя на самом деле не изменилось ничего, разве что удалось развеять страхи Шанти.

– Да, но ты все-таки поговори с ним, мам, обещаешь?

Джини улыбнулась и пообещала, и Шанти завела мотор.

В четверг утром она была в магазине, когда неожиданно увидела Дилана. Он был с женщиной, наверное, лет тридцати, бледной, взволнованной, хотя и миловидной, она крепко держала Дилана за капюшон его полосатой толстовки и дергала назад каждый раз, когда он делал шаг. Дилан улыбнулся Джини.

– Привет, Дилан. Как дела?

Женщина взглянула на нее с любопытством.

– Мы встречались в парке несколько раз, объяснила Джини, – с моей внучкой Элли. – Она догадалась, что это дочь Рэя, и ей было нелегко утихомирить свое сердце.

– Ах да… папа говорил. И Дилан рассказывал о ней, – она смутилась, – не всегда по-доброму.

Джини рассмеялась и удивилась, как спокойно звучит ее голос.

– Боюсь, что Элли без ума от вашего сына.

Дилан ухмыльнулся.

– Она все время хочет играть, но у нее не получается, потому что она слишком маленькая.

– Да, но все равно надо быть добрее, понимаешь? – отчитала его мама. – Кстати, я Натали.

– Джини. – Они кивнули и улыбнулись друг другу. – Как ваш отец?

Девушка снова кивнула.

– Он в порядке. Говорит, что очень занят в клубе. – Она посмотрела на Джини. – А вы еще ходите в парк? Дилан давно не вспоминал о вас.

Джини стала возиться с кассой, изображая занятость.

– Нет, не в Ватерлоо… моя дочь просит, чтобы я водила Элли в Прайори-парк, она говорит, там более развивающие игры.

Это прозвучало так глупо, что, думала Джини, Натали рассмеется ей прямо в лицо, но девушка только кивнула с серьезным выражением лица.

– Я понимаю ее… новая площадка в Ватерлоо прекрасная, но не подходит для малышей. Прайори далековат для нас, мы живем на севере.

– Дедушка умеет ходить по качающимся бревнам, – перебил ее Дилан, надеясь получить подтверждение от Джини.

– Это уж точно, он настоящий мастер, – сказала она, заметив гордость в глазах мальчика в ответ на ее слова.

Натали разглядывала полки.

– У вас есть рисовое молоко?

– Рисовое молоко, овсяное молоко, соя… – Джини показала на полку.

– Соя вредна, она приводит к раку, – заявила Натали беспечно, не обращаясь ни к кому конкретно, – если она не ферментированная, в отличие от молока. Какие чудесные, – сказала она, показывая на корзинку с грушами. Она тщательно выбрала две груши и положила их на прилавок.

– Я попробовала одну на завтрак, они очень вкусные, – произнесла Джини и задумалась, знает ли Натали про нее и Рэя, потом вспомнила, с каким любопытством та посмотрела на нее, когда она поздоровалась с Диланом, и решила, что не знает. Она была уверена, что Рэй не отправит дочь сюда, хотя отчасти ей очень хотелось, чтобы он поступил именно так.

– А Рэй все еще гуляет с Диланом по четвергам? – спросила она и сразу пожалела об этом.

– Когда может. Наша няня освободилась, так что иногда он забирает Дилана в другие дни. А у вас есть хлеб из спельты?

Джини взяла батон с витрины, сунула в бумажный пакет и положила к остальным покупкам Натали. Молодая женщина почти ничем не походила на отца, но Джини заметила тот же изгиб губ, подразумевающий, видимо, умение контролировать себя или решимость поступать правильно.

– Передавайте ему привет, – сказала Джини, не в состоянии больше выносить живое напоминание о нем, которое олицетворяли эта женщина и ребенок, пусть и неосознанно, и в то же время испытывая нестерпимое желание говорить о Рэе целую вечность. Прошло уже две недели и четыре дня с тех пор, как они расстались в Сен-Джеймс-парке, и, будучи верен своим словам, он предоставил ей право самой решать, будут они общаться или нет.

Джини чувствовала себя так, будто каждый день проходит жесточайшую проверку на стойкость; она просыпалась раньше Джорджа, уже измученная, а потом всеми средствами старалась заставить себя не думать о Рэе, не общаться с ним и не сравнивать свои чувства к Джорджу со страстной, хотя и короткой связью с ним. И каждый день она терпела поражение в первом и последнем: преуспела она только в одном – не общаться с Рэем. Она понимала, что это огромная победа, которая, однако, лишь напоминала о том, как сильно Джини злилась на своего мужа, вызывавшего у нее неизменный, многолетний гнев.

– Почему ты не хочешь уйти от него? – возмущалась Рита, теряя терпение. – Это же сведет тебя в могилу.

Они сидели на террасе Джини с большими бокалами «Совиньона», единственный свет падал сзади, из кухни, и свеча мерцала на ветру на дальнем конце стола перед ними. Джини надела темно-синий джемпер, а Рита закуталась в вязаную шаль с кухонного дивана, из-под которой виднелись только ее волевое, квадратное лицо и рука с бокалом в темно-красных складках. На этот раз она была так озабочена проблемами подруги, что даже не просилась зайти в дом.

– От Джорджа?

– Ну да, от Джорджа. От кого же еще? – Рита покачала головой. – Послушать тебя, это звучит смешно.

– Так и есть. Как я уйду от него? Мы прожили вместе почти всю мою сознательную жизнь.

– И это веская причина, чтобы остаться?

Они уставились друг на друга в тишине, понимая, что уже не в первый раз начинают этот неприятный разговор.

– Если бы ты сказала, что не можешь уйти от него, потому что любишь его, вот это была бы веская причина.

– Я люблю его, – произнесла Джини тихо, но уверенно.