Манучер Парвин - Из серого. Концерт для нейронов и синапсов

– Иисус – один из величайших и храбрейших мужчин, которые когда-либо ходили по этой планете. Его послание о безоговорочной и безусловной любви на самом деле безоговорочно для меня. Он продвигал любовь, как действующую силу для перемен. Он был революционером всех времён. Если бы только люди за ним последовали…

– А что ты думаешь про десять заповедей, папа?

– Это религиозная инквизиция? – спрашиваю я.

– Нет, но я должен подготовиться для общения с одной чудесной девушкой, будто не из этого мира, с которой познакомился. Она католичка. Я думаю, она бы предпочла, чтобы я тоже был католиком.

До того, как я успеваю придумать ответ, он защищает себя и её.

– Для меня неважно, ошибается она насчёт всего остального или нет, если она только не ошибается в своей любви ко мне. Ты так зациклен на правде, папа! Истина – это не всё! Поживи с неправдой и живи счастливо после этого, всегда, папа! Ты можешь убрать облака с неба? Ну так прекрати убирать облака из голов людей. Мы живём здесь, а не в раю. Наслаждайся солнцем, которое у нас есть.

– Я не верю, что это говоришь ты, Бобби.

– Слишком много времени в колледже и тебя бы тоже изменили, папа.

– Спасибо, Бобби! Как говорится в известной рекламе: «Мне это и было нужно!» После всех моих усилий по твоему воспитанию, ты мне это сейчас говоришь? Я был озадачен, когда ты вдруг заинтересовался верой. Мне кажется, что мы меня используешь как советчика для твоих сексуальных приключений. Так, Бобби?

– Думай как хочешь, папа. Но скажи мне, что ты думаешь про десять заповедей? Ты в них веришь?

Теперь мы петляем между возвышенностей, приближаясь к дому. Я стараюсь успокоиться.

– Я повторяю. Я не верю ни во что так, как верят верующие или даже как некоторые учёные верят в науку. Десять заповедей повторяются и не являются полными, и их следует исправить: Не помогай росту населения. Не приноси вред окружающей среде или не добавляй химию в еду. Не загрязняй разумы ложью или национальными, расовыми или религиозными предрассудками.

Мы заворачиваем на подъездную дорожку к дому. Бобби направляет машину к гаражу, объезжая газонокосилку, мусорные баки и высокую гору барахла, которую я собрал, чтобы устроить гаражную распродажу [48], которую так никогда и не провёл. У Бобби ко мне есть ещё один вопрос.

– Что ты думаешь, папа? Тот мёртвый монсеньёр, похороны которого мы видели, на самом деле верил в жизнь после смерти?

– Если верил, то должен был умереть, нервничая. Он вёл двойную жизнь. Он умер, беспокоясь, что ему придётся встретиться с Богом? Он мог быть атеистом. Кто знает?

– Или ненадёжным агностиком с туманом в голове, как я, – добавляет Бобби.

Мы садимся рядом на диван. Бобби берёт в руку прибор дистанционного управления, но, слава Богу, не включает телевизор. Он устал с дороги и, возможно, от моей лекции.

– Папа, я собираюсь попробовать с этой девушкой-католичкой, – врывается в поток моих мыслей Бобби.

– Сделать ей предохранительную прививку от меня?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Да, я знаю, что ты имеешь в виду.

– А как у тебя дела, папа? У тебя кто-то появился?

– Да, кое с кем я познакомился. Разве я тебе не рассказывал про доктора Пуччини?

– Рассказывал, но немного. – Очевидно, он видит на моём лице беспокойство. – Не говори мне, что она тоже католичка.

– Только по рождению. Если бы только всё было так трудно или так просто, – говорю я и вздыхаю.

– Поскольку ты хранишь секреты, я буду делать то же самое, пока ты не изменишься, папа!

– Я слишком устал, чтобы спорить, но меня беспокоит вера твоей девушки, – отвечаю я.

– Как ты обычно говорил, папа: «Никакое препятствие не может остановить любовь».

На следующее утро мы отправляемся вместе перекусить. По времени это уже не завтрак, но ещё и не обед. Бобби любит ходить в рестораны, а я люблю есть дома. Наши споры никогда не кончаются. Он не хочет убираться после еды и устал от домашней обстановки. Я предпочитаю есть дома, что гораздо лучше того, что мы получаем в ресторане. Наилучший компромисс – это ресторан, где подают блюда только из натуральных продуктов, он называется «Горчичное семя». У них делают фантастические соки из свежих овощей. Мы говорим обо всём и заканчиваем обменом фразами:

– А диссертация и девушки позволяют тебе и дальше заниматься спортом, Бобби?

– Ты опять к вопросу о здоровье, папа?

– Да, Бобби, я попытаюсь сохранять здоровье до смерти, и тебе следует делать то же самое!

– Нет, я поступлю лучше. Я попрошу, чтобы мне в могилу положили гантели!

– Хорошая мысль. Ты все ещё тот мальчик, которого я воспитал!

Позднее, в книжном магазине «Барнес и Нобель» и в кафе мы получаем дозы нашего любимого кофеина, ужинаем в ресторане и заканчиваем вечер фильмом о гангстерах.

Я говорю Бобби, что Джульетта и Ашана находятся в Вашингтоне. Я слышу у себя в голове голос Джульетты:

– Науку создавать хорошо, но лучше создавать детей – по мнению моей пустой матки, которая меня пилит и теперь думает независимо от меня, если ты можешь в это поверить.

Я не могу представить Джульетту как свою подружку и также, возможно, сводную сестру Бобби! И я не могу чувствовать, что «всё в порядке» и что злые духи не прячутся, чтобы потом на меня наброситься. Теперь я чувствую, что заморожен и неподвижен , представляю, что ко мне приближается скала – а у меня связаны руки и ноги.

Перед тем, как заснуть, я вспоминаю стихотворение, которое мне прочитала Ашана Васвани:

Я просыпаюсь среди ночи. Я катаюсь и дёргаюсь на своей постели, где лежу один, – подобно полосатой зубатке, которая по глупости выпрыгнула на берег и больше не может найти путь назад в воду. И я делаю то, что делаю обычно. Я отправляюсь к компьютеру и пишу стихотворение. Но я ничего не могу с собой поделать. Некоторые люди, отправляясь в кухню, съедают коробку пончиков.

Бобби за рулём, мы едем в аэропорт. Мы прекрасно провели выходные, компенсируя то время, которое не виделись. Мы много играли в шахматы, много ели, причём много того, что приготовил я. Я также рассказал ему побольше о Джульетте, но про инцест не упоминал. И я сказал про болезнь Альцгеймера. Он знал, что я что-то скрываю. Но Бобби свой секрет не раскрыл.