Сара Райнер - Другой день, другая ночь

Мне действительно надо поспать, думает она. Так много предстоит сделать. Если не высплюсь, буду как размазня.

Она откидывает одеяло, встает и бредет в ванную, отпирает шкафчик. Там в глубине лежит темазепам – Гленн уговорил врача выписать, когда узнал о диагнозе Каллума. Стресс от известия и напряженная работа в какой-то момент довели его до бессонницы. Упаковка почти полная, и хотя срок годности наверняка истек, Эбби это не беспокоит. Она выдавливает в ладонь одну, две – да черт с ним! – три таблетки.

Майкл вздрагивает и просыпается. Он не помнит, как отключился. Сердце бешено колотится, в голове стучит, горло пересохло. Где-то рядом мерцает свет, слышен разговор… Наконец до него доходит: это телевизор. Значит, он на диване.

Майкл хмурит брови, пытаясь воскресить в памяти вчерашний вечер. Бесполезно, он не помнит ничего после того, как выпил виски …

Затем вдруг он с содроганием вспоминает вчерашний день. Письмо… Долги… Чем все это кончится для магазина, для его семьи… Мысль о последствиях врывается ураганом, им овладевает паника.

Медленно, будто увязая в смоле, он идет по коридору. Ноги до того тяжелы, что он едва отрывает их от пола. Наконец он открывает дверь в ванную, запыхавшийся, весь в поту, и опирается спиной о косяк.

Это инфаркт, думает он.

– Крисси?..

Сердце вроде пока стучит.

Жена мгновенно подскакивает в постели, включает лампу на тумбочке.

– Милый? Что такое?

Свет слепит. Это переполняет чашу, и Майкл без чувств падает на пол.

Карен подскакивает. Кто-то звонит по городскому, хотя на улице еще темно. От страха сжимается сердце – кому придет в голову звонить в такую рань, если ничего не случилось. Затем она вспоминает об отправленном Анне сообщении. Наверно, перед уходом на работу подруга прочитала его и теперь хочет ответить. С облегчением она снимает трубку.

– Привет!

– Карен?

Страшное предчувствие возникает еще до того, как Ширли успевает сказать:

– С отцом беда. Я в больнице.

В нее словно разом бросили сотню мячей, а она не может поймать ни одного. Когда он успел заболеть? В какой он больнице? В какой палате?

Все эти мысли крутятся в голове, а Ширли тем временем вполголоса произносит:

– Врачи не уверены, что он выкарабкается…

Этого не может быть, думает Карен. Каким-то образом ей все же удается выдавить:

– Постараюсь приехать как можно быстрее.

Едва она кладет трубку, мысли уносятся вперед, к тому, что делать с детьми. Взять с собой? Вряд ли это разумно в такой ситуации. Есть только один человек, которого она могла бы попросить посидеть с ними час-другой. Но… О боже!

Карен берет с тумбочки мобильный. Есть сообщение. Даже того, что видно на экране, достаточно: «Все хорошо, дорогая. Ты не виновата, я вела себя бестактно».

Это все, что нужно знать Карен. Она звонит, и через полчаса Анна тут как тут. Шепотом они договариваются не будить детей.

– Не стесняйся, ложись на кровать и поспи еще немного, – говорит Карен и убегает.

Она едет по А27 с максимальной скоростью, на которую способен ее допотопный «Ситроен».

Что, если папа умрет до того, как я успею туда добраться?

Она выжимает педаль газа, не думая о безопасности.

Клиника явно частная, думает Майкл, поднимаясь наверх по лестнице из столовой. Только посмотрите на эти диковинные цветочные композиции: стрелиции с оранжевыми языками, кремовые белокрыльники, высоченные зеленые орхидеи. Интересно, кто поставщик? Контракт, судя по всему, тянет на целое состояние.

На лестничной площадке висят акварели с видами окрестностей Льюиса: грандиозные меловые скалы Семь Сестер, панорама Южной Гряды, лодки, отражающиеся в реке Уз… Наверное, пытались создать атмосферу умиротворенности и единения с природой, но Майкл все равно чувствует себя так, будто только что вернулся с войны.

Несколько недель он почти не спал, поэтому сейчас спрашивает у уборщицы, где можно выпить кофе, и она отправляет его на кухню. Майкл нажимает кнопку «Эспрессо», наблюдает, как картонный стаканчик наполняет черная жидкость, и вдруг слышит за спиной чей-то шепот.

– Если хочешь с кофеином, спустись вниз.

Обернувшись, он видит юношу с проколотой бровью и ирокезом.

– Простите?

– Здесь кофе без кофеина.

– Что, даже эспрессо?

– Ага. Точно говорю. И чай тоже. – Молодой человек кивает в сторону коробок с чаями – бергамотовым, мятным, «Английский завтрак». – Недавно здесь? Какая программа?

Майкл не особенно помнит, как он сюда попал, не говоря уже о том, чем будет заниматься.

– Прости, приятель, я без понятия.

Панк хмыкает.

– Ну, был бы наркоманом или алкоголиком, знал бы. Сразу после поступления начинают детоксикацию, это такая гадость. – Он передергивается. – Так вот, внизу у регистратуры стоит аппарат – там совсем другой кофе. Нас, наркоманов и алкоголиков, к нему не подпускают.

– М-м-м…

– За дверью с кодовым замком. Видел ее?

Майкл кивает, хотя и не видел.

– Так вот, если хочется кофеину, иди туда.

– Спасибо. Тогда я это пить не буду, – говорит Майкл и выплескивает эспрессо в раковину.

– Мне нужно в туалет, – говорит Эбби. – Туда вы тоже должны меня сопровождать?

– Боюсь, что так. – Сестра виновато морщит нос, но Эбби не чувствует к ней ни капли расположения. Она вообще почти ничего не чувствует. Смутную тревогу, неясное ощущение несчастья, но в целом она будто оцепенела.

– Я хочу по-маленькому, – произносит она уже у туалета. – Надеюсь, в кабинку вы со мной не пойдете?

– Нет, только дверь не запирайте.

Эбби едва сдерживается, чтобы не поступить именно так. Эта женщина ходит за ней по пятам и действует на нервы. Эбби так и не поняла, почему она это делает. К сожалению, в последние несколько дней она вообще мало что понимает.

Через пару минут в дверь стучат.

– Вы как?

– Нормально.

– В одиннадцать начинается групповой сеанс, вам обязательно нужно успеть.

Сестра старается говорить ровным, спокойным голосом, но Эбби ее тон кажется притворным.

– Я выйду через минуту.

– Там не любят, когда кто-то опаздывает.

– Я не могу быстрее! – взрывается Эбби.

У нее нет желания идти на сеанс, ей вообще ничего не хочется. Ладно, думает она, выходя из кабинки, все равно больше делать нечего, – и позволяет проводить себя по коридору в холл, где садится с сестрой на диван.

В дверях появляется пожилой мужчина в костюме. Может, это он вчера помог мне поступить сюда, думает Эбби: вроде она уже где-то видела эту козлиную бородку. В голове такая путаница, что ничего наверняка не скажешь. Следом за ним идет женщина средних лет, у нее в руках зонтик в горошек – в окно видно, что на улице накрапывает дождь.