Сара Райнер - Другой день, другая ночь

Наверное, в папке записи обо мне, и там говорится, что я сошла с ума. Чего он от меня ждет: чтобы я рассказала о своей жизни? Или о смерти Саймона? Или о том, что все время пл а чу?..

– А что вам уже известно о моей жизни? – спрашивает она.

– Ну, я знаю, что сегодня утром вы пришли на сеанс.

Однако Карен имела в виду совсем не это, и Джонни, похоже, понимает.

– Кроме того, у меня есть направление от вашего терапевта – больше ничего, поэтому начинайте, откуда сочтете нужным.

Рассказать можно много чего, однако Карен пока не готова открыться. Как известно, большинство психотерапевтов считают, что обычно проблемы возникают еще в детстве, и для начала она выбирает нечто не слишком рискованное.

– Ну, я выросла в Рединге, в графстве Беркшир. У меня есть брат, сейчас он живет в Австралии, и мы с ним уже довольно долго не виделись… А родители… Мама с папой… были…

Что же это такое, при одном упоминании об отце на глаза наворачиваются слезы. Мне так его не хватает, думает Карен, вспоминая о детстве, и тянется за платком.

– Мне не следует так много плакать. Простите. Не ожидала, что снова разревусь…

– Поплакать иногда очень полезно, – говорит Джонни.

Карен в этом не уверена. Что за толк в постоянных рыданиях?

– Возможно, ваши слезы означают, что в вашей жизни что-то ушло или изменилось?

– Наверное, так.

Для своего возраста он очень проницателен. Карен глубоко вздыхает.

– Шесть недель назад у меня умер отец.

Она мысленно возвращается в Уэртинг, бежит по коридору, лихорадочно всматривается в лица, ищет мать. И наконец находит ее, мертвенно-бледную, убитую горем, у дверей палаты интенсивной терапии…

– Он жил в доме престарелых, – рассказывает Карен Джонни. – Что произошло, мы точно не знаем. Сиделка принесла вечерние лекарства. Он сидел в кресле и не двигался. Она спросила, что с ним, он не ответил. Дело в том, что отец, если бы не спал, обязательно что-нибудь сказал бы, хотя бы послал ее куда подальше. – Карен грустно улыбается. – У него случился инсульт.

Джонни сочувственно кивает.

– В сознание он так и не пришел. – Она промокает глаза платком. – Пролежал неделю и…

Хоть она и видела отца, держала его за руку, ощущала его тепло и прислушивалась к дыханию, он больше не проснулся.

– Мне очень жаль, – произносит Джонни.

– Все нормально, – говорит Карен и тотчас упрекает себя за эти ничего не значащие слова.

Бывает ли смерть «нормальной»? А еще ей очень не хочется, чтобы Джонни решил, что она не любила своего отца.

– Ему шел восьмой десяток, несколько лет он болел Альцгеймером…

– Наверное, все это было тяжело.

– Да, тяжело… Хотя раньше, в общем… раньше мы с ним были очень близки.

Карен поднимает взгляд – Джонни смотрит на нее с глубоким сочувствием, – и она вновь начинает всхлипывать. Она как мыльный пузырь, едва держится: несколько добрых слов – бац! – и лопнул. Трудно разговаривать, когда из глаз текут слезы.

– Я… на этот раз справиться мне не удалось. Анна, моя подруга, посоветовала сходить к врачу, а он сказал… сказал, что нечего удивляться, такое трудно пережить и… ну, в общем… предложил антидепрессанты, а мне принимать их совсем не хочется… Я не хочу быть не собой, они могут изменить личность, и привыкать к ним тоже не хочу…

– Такое вряд ли случится, – говорит Джонни. – Некоторым они помогают.

– Правда?

– Они способны поднять настроение. Не стал бы советовать полагаться только на них, однако доказано, что в сочетании с психотерапией антидепрессанты дают хорошие результаты.

– О.

– Вы в любое время можете обсудить это с доктором Касданом, психиатром, если решите копнуть глубже. Почему бы вам не походить недельку-другую на групповые сеансы и ко мне, а потом вернуться к этому вопросу?

– Было бы неплохо.

– Простите, я вас перебил. Так на чем вы остановились?

Какое-то время Карен молчит, пытаясь вспомнить.

– Да, так вот, я решила… В общем, подруга спросила, не покрывает ли моя страховка что-нибудь еще, кроме стандартного медобслуживания. Я проверила – и действительно, покрывает, так что… я…

– Давайте пока опустим эти детали, – говорит Джонни. – Могу я вернуться к разговору о вашем отце?

– О, да, разумеется.

Карен смущена. Наверное, я его замучила своей болтовней.

– Вы сказали «на этот раз»… «на этот раз справиться не удалось». А что, вы уже теряли кого-то из близких?

– Да. – Она замолкает ненадолго и произносит: – Мужа.

– Мужа?

Джонни озадачен, Карен это видит. Явно не ожидал, что она вдова. Люди часто так реагируют, и Карен уже привыкла, но ей все равно тяжело. Обычно она старается не вдаваться в подробности, чтобы поменьше расстраивать окружающих. А Джонни слишком молод, и ей особенно хочется его защитить. Она берет еще один платок.

– У него случился сердечный приступ, ни с того ни с сего… Прошло уже два года… – У Карен дрожит голос. Джонни врач, напоминает она себе. Он справится. – Мужа звали Саймон.

– Наверное, это было страшное потрясение.

– Да. Но я вроде выдержала. Не хочу сказать, что это вообще на меня не подействовало. Конечно, подействовало, еще как. Это было ужасно, жутко… – Перед глазами встает картина, как Саймон падает в поезде, и Карен вздрагивает, глотая слезы. – Как-то пережила. Куда деваться, ведь у меня дети, пришлось идти дальше. А теперь еще отец, и я, кажется, совсем расклеилась. Последние две недели – с тех пор, как он умер, – я только и делаю, что плачу, все время, каждый день. И похоже… не знаю, что со мной такое. Иногда я чувствую себя жутко несчастной, в другие дни у меня тоже скверное настроение, но по-иному: будто в мое тело кто-то поселился, я сама не своя.

– Вы отнесли бы это к физическим симптомам?

Карен хмурится.

– Трудно отделить одно от другого. У меня постоянные головные боли, словно мне надели металлический обруч – порой давит так сильно, что странно, почему я не вижу этот обруч… Как если бы вы носили шляпу, а потом сняли, и до сих пор ощущаете след от нее.

Джонни кивает.

– Хорошее описание.

– Я не пойму одного: почему смерть Саймона я пережила легче, ведь она была такой неожиданной. А смерть отца… я знала, что это вот-вот случится. Отцу шел восьмой десяток, он болел давным-давно.

– Похоже, у вас депрессия. За относительно короткий промежуток времени вам пришлось решать массу проблем, и такая реакция совершенно естественна.

– Для моей мамы уход за ним был обузой… в каком-то смысле смерть отца принесла ей облегчение… Мне бы хотелось так к этому и относиться, однако мама меня тоже тревожит. Что ей теперь делать? Наверное, следует забрать ее к нам, только вот не знаю, по силам ли мне справиться еще и с этим, ведь я совсем расклеилась… – Карен умолкает и смотрит на врача. – Простите.