Брайан Макгрори - Приятель

Вот как случилось, что в первый же день в новом доме, наслаждаясь жизнью на крылечке, я вдруг замер от страха. Мне вспомнились предупреждения Пэм: малейшее резкое движение заставляет Цыпу ринуться в яростную атаку. Еще, помню, она мне говорила, что, если я буду непоколебимо стоять на месте, это может быть воспринято как угроза, которая, соответственно, опять же побудит Цыпу к нападению. Но среди ее советов был и полезный: если отступить назад, хоть чуть-чуть, он воспримет это как покорность противника, готовность сдаться, и тем удовлетворится.

Пока же я стоял на месте, стремясь продемонстрировать свою силу, но так, чтобы это не выглядело угрозой для петуха. От этих стараний я был весь натянут как струна. Мне хотелось как-то добраться до двери, но при этом не двигаться и даже не шевелиться. И тут прямо между мной и Цыпой возник мой пес Бейкер. Бросил к моим ногам мячик и поднял на меня глаза.

– Молодчина, – проговорил я низким голосом, каким всегда разговариваю с собаками. – Хороший пес. – Я подобрал мячик и пошел к двери. Бейкер не сводил с меня внимательных глаз, а Цыпа в итоге оказался так отлично блокирован, что этот маневр привел бы в восторг моего школьного тренера по баскетболу.

Я бросил мячик, Бейкер устремился за ним, а мы с Цыпой остались на сияющем чистотой крылечке, причем нас разделяли семь-восемь шагов. Вероятно, он мог в один миг преодолеть это расстояние, но я теперь чувствовал себя уверенно, как человек, которому есть где скрыться – рука уже легла на ручку двери и начала тихо-тихо ее поворачивать.

Цыпа проанализировал ситуацию, скривился, гребешок поник… Затем, к моему облегчению, он повернулся ко мне спиной, издал недовольный клокочущий звук, скакнул через две ступеньки на выложенную кирпичом дорожку и пошел прочь по двору. Впрочем, прежде чем уйти, он задержался, чтобы уронить тяжелый кругляшок черно-белого помета, и тот с отвратительным чмокающим звуком шлепнулся на безукоризненно чистые доски парадного крыльца.

Внизу петух поскреб лапой по траве (какая бы она там ни была), громко прокукарекал, словно желая сказать: «У меня еще много времени впереди, чтобы разделаться с тобой», – и, переваливаясь, удалился за угол дома.

Коль уж рассказывать историю этого петуха, то начинать надо с собаки.

Звали пса Гарри, и если считать правдой присказку, мол, за всю жизнь можно встретить лишь одно по-настоящему чудесное животное, то именно этот пес, вне всякого сомнения, был для меня таким чудом. Он прибыл сюда в грузовом отсеке самолета компании «ЮС-Эйр» рейсом Филадельфия – Бостон, за неделю до Рождества 1994 года. Возможно, кому-то покажется странным утверждение, будто собака способна изменить всю твою жизнь, но в данном случае так и было.

Решение купить Гарри возникло далеко не случайно, оно вовсе не было неожиданным порывом вроде «слушай, я тут подумал, а не обзавестись ли нам собакой?» Мы с тогдашней моей женой без конца обсуждали вопрос о собаке, представляли себе, как станем гулять по утрам тихими улочками Бостона, проводить дни на берегу моря, а по вечерам смотреть телевизор вместе с животинкой, уютно устроившейся у наших ног. Эти мечты не давали нам покоя, и нередко мы забредали в зоологический отдел супермаркета, уже накупив продуктов, и обсуждали, как будет здорово набрать пакетов с едой и коробок с лакомствами для своего собственного ретривера. А когда на улице нам встречался особенно красивый золотистый ретривер с царственной осанкой, мы били по тормозам и провожали его долгими восторженными взглядами, в которых отражалась и зависть к владельцу. Однако на пути нашей мечты неизменно возникали непреодолимые препятствия: то договор об аренде квартиры запрещал нам держать животных, то мы с женой некоторое время жили в разных городах, то каждый из нас по уши погружался в работу, посвящая ей себя без остатка.

Первый урок, который я получил от Гарри, еще прежде чем он прибыл к нам, заключался в следующем: если все время ждать чего-то идеального, то никогда не дождешься, и останутся тебе одни лишь сожаления.

Когда мы с женой осели наконец в одном городе – Бостоне (она переехала из Вашингтона), я пришел к некоему решению. Мы много работали: жена – политтехнологом, а я – корреспондентом газеты «Бостон глоуб», но нельзя сказать, что мы были загружены работой по горло. Домовладелец оказался на редкость сговорчивым, когда однажды вечером я, изрядно волнуясь, позвонил ему и предложил увеличить гарантийный депозит, если он вычеркнет из нашего с ним договора запрет на содержание животных. Добившись этого, я стал целыми днями пропадать там, где разводят собак, читать книги по собаководству и приставать с детальными расспросами к владельцам животных, которых встречал на улице. Все это я делал по секрету от жены, поскольку хотел преподнести ей сюрприз.

И вот в субботний декабрьский вечер я прошел через оживленный пассаж в торговом центре «Пруденшл», чтобы отправить экспресс-почтой в Пенсильванию чек женщине-собаководу – она сообщила мне, что у нее остался один щенок золотистого ретривера. К тому времени я так разволновался, что ноги меня почти не держали, и я опасался попросту свалиться на пол, не обращая внимания на праздничные украшения и стандартную рождественскую музыку. Конечно, сердобольные продавцы помогли бы мне подняться, а я тем временем бормотал бы только одно: «Щенок! У меня будет щенок!», – побуждая их тревожно переглядываться.

Предполагалось, что Гарри прибудет в сочельник – тогда сюрприз для жены подоспел бы в самый раз. Однако та женщина-собаковод, обнаружив у себя в почтовом ящике мой перевод, явно поторопилась сбыть щенка с рук. И мой телефон в редакции «Бостон глоуб» зазвонил во вторник. Она сообщила, что пес – мой пес – уже находится в аэропорту Филадельфии. Его погрузят в самолет, который прибывает в Бостон сегодня днем, в 17:15. Мне необходимо к этому времени быть там и забрать щенка.

Я перепугался. Меня парализовал страх. Годы мечтаний, месяцы подготовки, недели претворения замысла в жизнь – но у меня не было ни еды для собаки, ни ящика, ни игрушек, ни миски, вообще ничего. Я принялся вышагивать вдоль рабочего стола, делая как можно более глубокие вдохи, и сумел остановить начавшееся головокружение. Можно найти сотню избитых выражений – любое из них прекрасно опишет мое тогдашнее состояние. До тех пор мне ни разу не приходилось нести ответственность за существо, которое зависело бы от меня (оно, наверное, и к лучшему), а теперь ко мне летел этот живой комочек, который мог нарушить привычный распорядок жизни и поломать все мои планы.

Не очень-то успокоившись, я приехал к грузовому терминалу аэропорта Логана, когда холодный декабрьский день уже угасал. Со стороны Бостонского залива дул пронизывающий сырой ветер. Совсем недалеко завывали реактивные двигатели взлетающих и приземляющихся самолетов. Я поднялся по невысокой бетонной лестнице к похожему на склад зданию и по бетонному же полу прошел в закуток, где осуществлялась выдача грузов. За мной с громким стуком захлопнулась тяжелая железная дверь, и я оказался перед стойкой, покрытой огнеупорным пластиком, за которой стояли два крепыша в темных комбинезонах с нашивками компании «ЮС-Эйр».