Карл-Йоганн Вальгрен - Это Вам для брошюры, господин Бахманн!

Неплохая история, а, Бахманн? – изнемогая от ненависти, задал я ядовитый вопрос, а главное, правдивая: в моем так называемом отечестве ретиво клонируют самые мерзкие архитектурные образцы, которые только можно выдумать, чьи-то больные мозги непрерывно работают, чтобы превратить в ад на земле каждый город и каждый поселок в этой Богом забытой стране, и так называемые градостроители, дошедшие в своей извращенности до непостижимых для нормального человека пределов, получили возможность резвиться, как им вздумается, мало этого, их подзуживают душевнобольные политики, а народные массы этих негодяев просто обожают, это кошмар, Бахманн, написал я Бахманну. И этот кошмар будет преследовать вас в каждом городе, каждом поселке, куда бы вас ни занесло. Столица, может быть, отличается слегка от других городов и поселков, в том смысле, что она побольше, но с другой стороны, это и хуже, у них, этих извращенцев, больше простора для их вредоносной деятельности, там, где когда-то стояли прекрасные, может быть, не такие большие, но поистине величественные деревянные здания, сейчас возвышаются дома из самого дешевого и к тому же некрашеного бетона, думаю, что они взяли за образец бараки ГУЛАГа… извините, Бахманн, бумага немного запачкалась, я точно не помню, но скорее всего меня на этом месте вырвало.

Представить это без риска серьезной психологической катастрофы невозможно, Бахманн, вы наверняка впадете в необратимую кому. Городские центры в моей стране представляют собой ни с чем не сравнимый архитектурный ад. И они этому рады! Они чувствуют себя как рыбы в воде в этом кошмаре, потому что жители этой страны – прямые наследники доисторических демонов, они ненавидят все красивое, они радуются, разоряя свои средневековые постройки, статные деревянные дома, срубы, – вы, наверное, знаете, что для того, чтобы как-то уберечь эти постройки от ретивых градостроителей моего так называемого отечества, пришлось вмешаться ЮНЕСКО, и оно успело занести несколько зданий в список памятников мировой культуры, о чем мои соотечественники в глубине души сожалеют в силу своей укоренившейся подлости, но утверждают, что относятся к этим постановлениям с уважением, опасаясь, что их просто выкинут из мирового сообщества.

А куда делись все градостроители и все архитекторы, приложившие руку к этому беспримерному преступлению? Должен признаться, Бахманн, – точно не знаю, но почти уверен, что они получили из рук короля почетные грамоты и медали, им назначили пожизненную пенсию, уверен, что так и было… надеюсь, вы не думаете, Бахманн, что мне в какой-то степени льстит участие в вашей идиотской брошюрке? Даже не надейтесь, забудьте об этом, а вместо этого лучше отнеситесь всерьез к моему предложению начать против этой подлейшей на земном шаре страны партизанскую войну или еще какую-нибудь войну, чтобы освободить человечество от этих невообразимо удручающих городских центров, мы просто должны начать эту освободительную-от-городских-центров войну. А может быть, мы с вами потребуем выдачи этих градостроителей международному трибуналу? – написал я и ощутил приятное возбуждение от того, что набрел на такую замечательную идею, – мы потребуем предания их суду, как истинных преступников, как моральных убийц, калечащих человеческие души, причем хорошо бы выбрать трибунал, имеющий право назначать смертную казнь, располагающий собственным расстрельным взводом, это они и заслужили, смертную казнь, причем смертная казнь – довольно гуманное наказание за то, что они натворили, они заслуживают куда более тяжкого наказания, чем смерть, их следовало бы отправить туда, откуда они черпали свои градостроительные образцы, – на каторгу в ГУЛАГ, причем в ножных кандалах.

Честно говоря, я не понимаю, почему эту подлую нацию вообще пригласили стать членом так называемого Союза, написал я после паузы, вызванной необходимостью сменить ленту в машинке. Это была непростительная ошибка со стороны так называемого Союза, должно быть, у кого-то выдался неудачный день или возникли трудности с синхронным переводом на каком-нибудь пленуме, так что «нет» было по ошибке истолковано как «да». Может быть, делегаты обкурились или их кто-то подкупил, я не могу придумать никакого другого разумного объяснения этого рокового решения, и у меня нет ни малейшего сомнения, что оно, это поистине роковое решение, приведет в конце концов к гибели вашего Союза. Они просто не поняли, на какой риск идут, они не поняли, что в каком-то смысле играют в русскую рулетку, причем на кону стоит будущее континента, они не поняли, что эта страна сделает все, чтобы заразить своей исторической бездуховностью и своим середнячеством все страны Союза, она сделает все, чтобы отравить их своей безмерной скупостью, своей неотесанностью, что она низведет все страны на культурный уровень приматов, она потребует выровнять по линейке все городские центры во всех странах, чтобы сделать их похожими на скопированные с бараков ГУЛАГа несказанно уродливые городские центры в их стране, она спровоцирует культурное обнищание, короче говоря, сделает все, чтобы искоренить само понятие гуманизма.

Для меня, Бахманн, непосильная задача – понять, каким образом эти люди из вашего Союза ничего не заподозрили, даже ознакомившись с дебатами по поводу так называемого референдума в этой стране, написал я Бахманну, этими неподражаемо дебильными дебатами, их следовало бы изучать даже из инстинкта самосохранения, не говоря уже о том, что вам представилась бы замечательная возможность разоблачить не имеющую конкуренции духовную нищету этой страны. Не думаете ли вы, Бахманн, что во время этих дебатов обсуждались какие-то серьезные политические вопросы, какие-то глобальные перспективы, развитие культурного или социального сотрудничества? – если у вас есть на этот счет какие-то иллюзии, расстаньтесь с ними незамедлительно, поскольку главной темой дебатов перед вступлением в так называемый Союз стала святыня этой страны – особый жевательный табак под названием снюс . Обитатели этого рая бездуховности суют пакетики с этим табаком под верхнюю губу, отчего не только внутренне, что само собой разумеется, но и внешне становятся похожими на обезьян, недаром говорят, что внешность – зеркало души. Именно эти пакетики стали главной темой дебатов в моем так называемом отечестве. Слышали ли вы что-либо подобное, Бахманн? Жевательный табак и его свойство выявлять в человеке обезьяну, вот какой вопрос они посчитали наиболее важным для будущего нации, у меня просто нет слов, написал я, меня опять переполняет ненависть к этой проклятой стране, заставившей меня замолчать; в этих дебатах они только и долдонили об этом жевательном табаке, написал я опять, вгляделся в написанное и понял, что всех моих умственных способностей не хватит, чтобы постичь этот факт: их вступление в Союз зависело от такой банальности, как особый жевательный табак под названием снюс ! Этот вопрос обсуждался очень долго, написал я, они месяцами вели телевизионные дискуссии по этой жизненно важной проблеме, жевательный табак заполнил все первые страницы газет, все развороты, жевательный табак присутствовал везде и одновременно, как некий загадочный бог, и в конце концов именно какое-то, не помню какое, но, во всяком случае, устраивающее нацию решение этого вопроса подвигло их ломануть к избирательным урнам, поскольку в этой стране уборщиц и пастухов политический горизонт не распространяется дальше жевательного табака, все их убогое счастье произрастает на грядке.