Ольга Клименко - Мир во мне. Исповедь туберкулезника

Политическая ситуация в стране тоже оставляла желать лучшего. Сейчас было лето, и без того сложный период, но так как сейчас по-моему не было никогда. И более сильные махины закрывались, а уж мой кораблик и тот еле дышал. Не хочу о политике, отступлю лишь ненадолго.

Я помню, когда начался майдан, такая как я, не могла быть в стороне от таких событий. Мне кажется, именно в тот период люди начали показывать кто есть кто. Политиков я просто презираю, без разбирательств, пользуясь алчностью, малообразованность и элементарной нищетой населения, делают что хотят и давно не боятся не то чтобы Бога, а человеческого суда. Твари, если коротко. Но люди – это другое. Я слышала много о «проплаченном» майдане. Это правда. Там действительно были люди «за деньги», но о них не интересно. Интересны были те, кто перед работой, тащил шины в руках, чтоб довезти ребятам. Люди, которые оставляли работу, и поверьте, это были не бедные люди, чтобы стоять плечом к плечу на площади. Молодые ребята и девчонки… я вспоминать без слез, если честно, не могу.

Первой кровью принято считать смерть Сережи Нигояна, но это не совсем верно, ведь смерти начались еще в ноябре месяце. Просто это, наверное, была первая капля, но последняя кровь. Я отношусь не к политологам и, возможно, глупа в этих вопросах, я не лежала на диване обсырая власть, но и не стояла на баррикадах, я не могла. Но помощь бывает разной. Начиная с собранных вещей и средств, заканчивая привозами горячей еды. Многие просто приносили мне деньги на продукты, не спрашивая, поеду ли я. Они знали что поеду, но я никогда не выставляла это на показ. Считаю это низким. К чему это я? Да к тому, что тогда поднялась вся страна, и мы были едины, дух свободы витал в воздухе, люди молча понимали друг друга. Мне бы жаловаться, ведь посещаемость упала совсем, но я ждала перемен, я готова была вынести многое, лишь бы в моей стране хоть что-то изменилось.

После ребят уже считали десятками…Господи…

Я помню день когда «слили» Крым, это было воскресенье и в этот день у меня не было ни одного гостя…, а потом еще неделя без гостей… Люди были в ожидании, мы все ждали войны, я знаю, потому что я тоже ждала. Это была ужасная тишина. Тогда я подумала, что у меня нет ничего для своей малышки, никак я не смогу ее никуда ни спрятать, ни отправить, если что. И этот аргумент еще больше убедил меня в том, что дальше так тянуть нельзя. Я настраивалась на разговор с Владом, я думаю, я готова была ставить точку, возможно по моему поведению он тоже это понял, потому как стал мягче. Меньше криков, меньше матов, а может просто устал, при теперешнем положении те деньги, что зарабатывала ему я, были однозначно лучше, чем ничего.

Когда все затянулось, люди поделились на два лагеря, это меня уже бесило.

Есть очень стоящий фильм «Меня зовут Кхан», про жизнь мусульман после 11го сентября. Так вот, герой фильма – Кхан был мусульманином еще и аутистом. Однажды он услышал что «те плохие, гады, бить и убивать их нужно…» как то так. На что его мать взяла лист бумаги и нарисовала две картинки, на которых был нарисован мужчина и ребенок. На одной из картин мужчина давал ребенку мороженное, а на второй – бил его палкой. Мужчина с мороженым – хороший, сказал Кхан, а мужчина с палкой – плохой, но он не смог ответить, какой из мужчин был мусульманином…

Какая разница национальность или вера? Мы все одинаковые, но есть хорошие, а есть плохие и это единственное в чем меня никогда не переубедить!

Люди ожесточались, а потом запустили АТО. Почему запустили, потому что я уверена в умышленности действий всех сторон участников. Все, что происходит сейчас в мире, спланированное и просчитанное театральное выступление, на которое мы ведёмся как мухи на свет и с удовольствием играем за сценарием.

Я не могу сказать: « мне жаль матерей или ребят», нет. Мои чувства это не жалость, слишком много чужой боли. Смотря на происходящее, я все чаще думала, что повторение истории про Содом и Гоморру были бы для нас справедливым решением. По крайней мере, наши дети хотя бы имели шанс на лучший мир…

Просыпаясь утром, делайте правильный выбор кем быть? Я всегда выбираю быть человеком, часто во вред себе, но в любом случае человеком. У нас с вами еще есть шанс…

***

Я очень старалась, правда. Теперь я точно была уверена, что обязательно выберусь из этого замкнутого круга. Я рисовала планы и просчеты, я точно знала каким должно быть мое детище и что нужно изменить. Со здоровьем пока было без изменений, но я больше не боялась. Лечение продолжалось, и я знала, что просто нужно терпение и время. Я было уже успокоилась, вроде на всех фронтах налаживались дела, но моим планам не суждено было сбыться и в этот раз, и разговор с Владом тоже пришлось отложить, снова.

Отец. Мы редко сейчас виделись, и из-за плохого самочувствия я уже давно не привозила ему малую. Сама училась справляться, няня мне в этом помогала. Стал апатичным, агрессивным, я видела, что ему плохо, но он отказывался идти к врачу. Такое уже бывало раньше, со временем отпускало, поэтому я и не сильно настаивала, не хотела с ним спорить.

Однажды, приехав проведать, я застала отца на кухне. Он стоял ко мне боком и я с ужасом увидела, какие разительные перемены в нем произошли. Сказать, что он высох, это ничего не сказать. Он еле передвигал ноги. Наверное, его самого уже поджало, курить не мог, есть не хотел. Он согласился вызвать врача.

Дальше…дальше я не знаю, как писать. Я пытаюсь подбирать слова, но нужных – нет. Отцу диагностировали абструктивный бронхит и выписали целый список лекарств. Впервые в жизни отец выполнял все предписания врача, но становилось только хуже. Спустя неделю мы вновь вызывали врача и на этот раз нам диагностировали пневмонию и настояли на госпитализации. Моя гребанная интуиция уже начинала грызть…

Есть у нас в городе очень замечательное место «Медгородок», у меня воспоминания еще с маминой историей не остыли, и вот уже мы везем сюда отца. Тогда у меня еще были нормальные отношения с братом и мы действовали командой, впервые в жизни. Все отошло на второстепенный план, не было для меня сейчас важнее чем отец. Не знаю почему. Мы настояли на анализе на рак. Я уже видела, что это не пневмония. Неделю…целую неделю нам нужно было ждать результата, а смысл? Отца уже перевели на морфий. Я уже договаривалась с онкологией о лечении. Да, именно о лечении, я была уверена, что вытяну его. Почему все время пишу «я», потому что могу описывать только свои мысли, а не чьи либо из участвующих.

Как же сдал мой папа. Он все реже приходил в сознание, иногда узнавая меня, был как маленький ребенок…папа…папа, которого я так ненавидела…папа…не могу…простите…я просто не могу.