Ричард Эрнест Дюпюи - Война. Полная энциклопедия. Все битвы, сражения и военные кампании мировой истории с 4-го тысячелетия до нашей эры до конца XX века

Хотя каждый солдат нес на себе свое оружие, предметы первой необходимости и пищевой рацион, рассчитанный на несколько дней, армию тем не менее всегда сопровождали обозы с достаточным количеством продовольствия и снаряжения – что позволяло проводить длительные операции, а при надобности предпринимать затяжные осады. При этих обозах, частично гужевых, частично вьючных, состоял вспомогательный персонал из гражданских лиц – фуражиров, офицерской прислуги и т. и. Присутствие среди них женщин, судя по всему, не поощрялось.

Снаряжение воина включало в себя кирку и лопату, ибо к практике кастраметации византийцы относились с тем же усердием, что и древние римляне. Выбор места для будущего лагеря и его разметку осуществляло специальное инженерное подразделение. Пока одна часть армии разворачивалась в целях обеспечения безопасности, другая, вооружившись кирками и лопатами, оперативно сооружала частокол и возводила временные укрепления.

При каждой нумерии имелся специальный медицинский отряд, обычно состоявший из лекаря и военного хирурга, а также из 8—10 санитаров и прочего вспомогательного медицинского персонала. В порядке стимулирования более эффективного исполнения этим персоналом своих обязанностей вспомогательному персоналу выдавали значительное денежное вознаграждение за каждого раненого солдата, спасенного во время сражения.

Существовала высокоразвитая служба связи. В дополнение к привычному корпусу курьеров византийцы разработали систему дальнего оповещения посредством сигнальных огней, которыми можно было за считаные минуты передать сообщение о нападении противника от границ до самого Константинополя.

В армии всегда действовали капелланы. Как и в Западной Европе, военные священники и монахи всегда были в состоянии занять место в боевом строю, хотя православная церковь строже, чем римско-католическая, подходила к обузданию рвения крестоносцев, стараясь придерживаться заповеди «не убий».

Подготовка офицера начиналась, когда юноша – обычно из аристократической семьи – зачислялся в кадетский корпус. В мирное время такая подготовка, видимо, не особенно отличалась от программы обучения современных офицеров: упор на выработку у солдат основных боевых навыков, владение оружием и верховой ездой, изучение трудов военных теоретиков прошлого и настоящего, упражнения по отработке теоретических знаний на практике. В военное время кадеты вдобавок служили при штабе того или иного стратига в качестве писарей или курьеров, и при случае получали возможность помочь штабным офицерам в таких нехитрых делах, как составление письменных приказов и подготовка планов.

Продвижение молодого офицера по службе, очевидно, организовывалось таким образом, чтобы он смог приобрести боевой опыт и чтобы старшие по званию могли наблюдать новичка в бою. Наиболее перспективным турмархам давали возможность самостоятельно командовать в качестве клиссурархов, и если они успешно с этим справлялись, то могли быть уверенными в том, что дослужатся до звания стратига. Очевидно, на этом важном этапе карьеры армейское начальство поощряло склонность молодого офицера к объективному анализу обстановки, поскольку византийцы были справедливо убеждены, что их успехи основаны именно на этом умении и что оно принципиально важно для становления хороших боевых командиров и штабных офицеров.

Стратигам, видимо, приходилось поочередно командовать то одной, то другой фемой. Это не давало им, с одной стороны, становиться чрезмерно политизированными, а с другой – слишком уж обживаться на одном месте с точки зрения личного восприятия тягот боевых условий. Кроме того, старшие стратиги становились наместниками крупнейших и важнейших фем – как правило, приграничных, за исключением Анатолийской фемы в центральной части Малой Азии. Этой фемой командовал главный армейский стратиг (архистратиг), который в отсутствие императора выполнял роль главнокомандующего.

После Пунических войн лишь римляне, а затем византийцы то и дело обращали серьезное внимание на идею военно-морского могущества и господства на море. Свою роль хозяев Средиземноморья они воспринимали как не подлежащую сомнению – даже когда ее пытались оспорить пираты – в основном готы и вандалы. Однако рост военно-морской мощи мусульман во второй половине V в. вынудил Константинополь энергично отреагировать на это. К началу VIII в. господство Византии на море было восстановлено, что продемонстрировал Лев III во время осады Константинополя. Это господство, хотя оно и ставилось порой под угрозу, в целом сохранялось еще четыре столетия.

Военно-морской флот Византии состоял из сравнительно небольших, легких и быстроходных галер – чаще всего с двумя рядами весел (обычно по 30–40 на каждом борту), двумя мачтами и двумя треугольными латинскими парусами. Помимо гребцов, обученных рукопашному бою, в который они могли при надобности вступать, на каждом судне имелся еще и небольшой отряд морской пехоты (полностью экипаж судна насчитывал 200–300 человек). На более крупных судах были установлены вращающиеся башенки с метательными машинами. Однако самым смертоносным оружием на этих кораблях (начиная приблизительно с 670 г.) были установленные на носу трубы, изрыгающие жуткий смертоносный «греческий огонь».

Византийцы обожали хитрость и мошенничество и прибегали к ним, где только могли. Они презирали зачастую действительно лицемерные понятия о рыцарской чести на Западе. Сами же они ставили целью победить на войне с минимальными потерями и минимальными расходами, а если получится – и вовсе обойтись без боя. Подкуп и мошенничество были привычным делом и считались достойными приемами. Византийцы были мастерами психологической войны, посредством которой они сеяли раздор в рядах неприятеля; они без колебаний пользовались лживой пропагандой для поднятия духа собственных бойцов.

В свете того, какими методами порой ведутся войны в наши дни, нельзя слишком строго судить византийцев. Быть может, они даже заслуживают восхищения за свою практичность, деловитость и проворство в таких фундаментальных вопросах, как выживание собственного народа. Более того, у них действительно был свой кодекс чести для условий войны. Подписанные договоры считались нерушимыми. Послы и посредники пользовались строго соблюдаемой неприкосновенностью. Взятые в плен нон-комбатанты – и мужчины, и женщины – никогда не подвергались дурному обращению. К побежденному врагу, проявившему отвагу, полагалось проявлять уважение и благородство.