Рейчел Кейн - Тёмный ручей

Мы оставляем машину там, где припарковали ее, почти под самым прожектором, светящим с козырька мотеля, только забираем из нее все ценное. Нам отвели комнату под номером три, и когда я отпираю и распахиваю дверь, наружу просачивается знакомый запах хлорки и отчаяния. Угнетающий запах. По крайней мере, включив свет, я не вижу тараканов, разбегающихся в поисках укрытия, и обстановка выглядит достаточно чистой, хотя я не отказался бы пройтись по всем поверхностям ультрафиолетом.

Мебель выглядит куда менее приятно – такое впечатление, что ее купили на самой дешевой гаражной распродаже. На обвисшем потолке виднеются высохшие потеки воды. В комнате, как мы и запрашивали, две кровати, и я указываю Гвен на ту, что расположена ближе к санузлу, – единственно по той причине, что эта кровать находится дальше от входной двери. Смотрю, как Гвен приподнимает застиранное покрывало, свисающее до самого ковра, и наклоняется, чтобы заглянуть под кровать. Потом достает из своей сумки фонарик и проверяет снова.

– Что ты высматриваешь? – интересуюсь я.

– Страшных типов, – отвечает она. – Трупы. Закладку метамфетамина. Кто знает?

Неожиданно мне кажется, что проверка – чертовски хорошая идея, поэтому я одалживаю у Гвен фонарик. Стою, наклонившись и рассматривая мумифицировавшийся презерватив и по меньшей мере три пустых бутылки – печальные следы прошлых постояльцев, – и одновременно спрашиваю:

– Пойдешь в душ вечером или утром? Потому что, полагаю, горячей воды здесь хватит только на кофемашину и на двухминутный душ раз в несколько часов.

– Лучше вечером, – отвечает Гвен. – Тебе не нужно сперва сходить в туалет?

Выпрямляюсь и качаю головой. Гвен избегает смотреть на меня прямо. Она подхватывает свою сумку и несет в санузел, и я слышу, как дверь со щелчком запирается на щеколду.

Я могу либо сидеть и слушать, как она раздевается, ибо сделать что-нибудь полезное. Выбираю сходить за едой.

Вернувшись, обнаруживаю, что Гвен уже вышла из душа, и запах отчаяния в номере сменился теплым фруктовым ароматом. Она полностью одета, не считая обуви, и я это одобряю. Уязвимость во время сна – это не то, что я бы порекомендовал в нашем положении. Протягиваю ей пакет с бургером и картофелем фри вместе с банкой газировки, и некоторое время мы просто сидим на разных кроватях, утоляя аппетит.

– Мне нужно спросить, – произносит Гвен. – Это звонил твой друг из ФБР? Майк?

Я молча киваю. Над говяжьими котлетами в этих бургерах кто-то явно жестоко поиздевался, но я все равно съедаю всё до кусочка. Моему организму нужно топливо.

– А почему агент ФБР помогает нам?

– Потому что иногда я оказываю ему услуги, и на сегодня он в долгу передо мной не менее трех раз. Кроме того, ему не хватает людей для работы на местах, и он считает, что я, вероятно, более надежен, чем полиция штата.

– Только «вероятно»?

Я пожимаю плечами:

– Майк не из тех людей, которые могут полностью доверять кому-то. Он не поведал мне никаких подробностей относительно своей наводки, так что вся его информация записана на этой самой бумажке. «Арден Миллер, Мейкервилл». Адреса у него нет, но Майк сказал, что это нам не понадобится. Если Мейкервилл – город-призрак, то это, скорее всего, правда.

– И как этот человек по имени Арден связан с Мэлвином?

– Люстиг возглавляет отдел, занимающийся расследованием деятельности опасных интернет-групп. За «Авессаломом» они следят, и, должно быть, Арден как-то связан с этим.

– Так мы имеем дело с отшельником? С выживальщиком? С кем?

– Понятия не имею, – отвечаю я. – Но мы должны быть чертовски осторожны.

– Да, кстати, об этом… Прежде чем мы направимся прямо в тот городишко, нужно попытаться узнать что-нибудь об этом Ардене Миллере и попробовать найти какую-нибудь карту этого места. Утром мы можем завернуть в местную библиотеку. Я пошарю оттуда в Интернете, а ты пороешься в книгах. Как тебе такой план?

– Разумно. – К этому моменту мы уже доедаем бургеры – приканчиваем их с быстротой, свидетельствующей о том, что нам не хочется распробовать их вкус. Я выбрасываю обертки в мусор и, раз уж все равно поднялся, пристально осматриваю дверь. Она запирается на хлипкую цепочку, которую явно уже несколько раз рвали, а дверь и рама, судя по виду, не выдержат даже сильный ветер, не то что хороший пинок.

– А что у нас с санузлом? – спрашиваю я. – В плане безопасности, естественно.

– Там есть окно, но оно маленькое, забрано решеткой, и пожарного выхода нет.

– Значит, не будем учинять пожар. – Я подтаскиваю к двери стул с обивкой цвета детской неожиданности и подпираю им дверную ручку. Вряд ли это особо поможет, но это лучше, чем ничего.

– Во сколько ты собираешься встать утром? – спрашивает меня Гвен. Голос ее звучит немного напряженно. Нервы. Это вполне обычный вопрос, но ощущение такое, что он задан супругу или любовнику, и мы оба чувствуем этот тайный смысл, буквально висящий в воздухе. Я отхожу к своей кровати, снимаю с пояса джинсов кобуру и кладу на прикроватный столик. Наплечная кобура Гвен уже висит на спинке кровати, словно некая зловещая деталь снаряжения для БДСМ-игр.

«Наверное, лучше не думать в этом направлении», – говорю я себе и, наклонившись, начинаю расшнуровывать ботинки.

– Семь часов – достаточно рано, – отвечаю я. – Или в какое там время нападают волколаки?

– Мне кажется, мы скорее на территории зомби, – отзывается Гвен. Она сидит, скрестив ноги, поверх покрывала, но потом поднимается, откидывает одеяло и, удостоверившись в отсутствии клопов, заползает в постель. – Ну ладно, спокойной ночи.

Звучит это неловко. И ощущается так же.

Мой второй ботинок падает на пол. Я задвигаю оба ботинка под столик, где смогу без труда дотянуться до них в случае чего, потом откидываюсь на подушку. Матрас комковатый и продавленный – вполне в тон моему подавленному настроению.

– Доброй ночи, Гвен. – Это тоже звучит нелепо.

В течение нескольких долгих секунд в комнате царит тишина. В глубине моей груди зарождается смех, такой же глупый и неудержимый, как взболтанная бутылка шампанского, и в конце концов я, не в силах подавить его, начинаю смеяться.

Гвен тоже смеется. Это славный, очищающий смех, и после него в этой унылой комнате словно бы становится светлее.

– Извини, – выдавливаю я наконец. – Просто это выглядит так вежливо … Черт побери, мы ведь взрослые, верно? Почему это так…

– Хороший вопрос, – отзывается она, повернувшись на бок, чтобы видеть меня. Мне больше не смешно. – Так почему?

– Ты знаешь почему, – говорю я ей.

– Я хочу услышать, как ты скажешь это вслух – всего один раз.

– Потому что между нами стоят мертвые, – произношу я, и в один миг все веселье испаряется. Правда настолько ужасающа, что нависает над нами, подобно призраку, и по моему телу пробегает дрожь, кожа покрывается мурашками. – Начиная с моей сестры.