Джон Мэтьюз - Дневник убийцы

– У нас нет ни крыс, ни тараканов, – быстро ответил Алгонкин; возможно, слишком быстро. На воре шапка горит…

– Да, конечно, – сухо улыбнулся Финли. – Но, возможно, в какой-то момент они вам докучали или городские санитарные службы настояли на борьбе с ними. Если говорить о переносимой паразитами инфекции, то с вашей стороны было бы необдуманно не принять никаких мер.

Алгонкин быстро поправил воротничок рубашки, словно ему вдруг стало душно.

– Понимаю. Когда у нас недавно возникли некоторые проблемы, кажется, мы использовали средство, содержащее стрихнин.

Джеймсон переглянулся с Ардженти. На подъезде к пекарне он упомянул, что в последние мгновения перед смертью у Луизы Берентон резко изогнулась спина и что это случается при отравлении стрихнином.

Джозеф снова взглянул на листок бумаги, протянутый Аглонкином.

– Пока мы не обратились к Петеру Симпкинсу за списком клиентов Маттьесона, не припомните ли вы кого-то из них?

– Ну… парочка местных, братья Джексон и Галлен. И еще четверо или пятеро, если мне не изменяет память, – ответил хозяин пекарни.

– Благодарю. – Ардженти кивнул в сторону блокнота на столе, намекая, что было бы неплохо записать эти имена.

Алгонкин написал восемь имен и протянул ему листок.

– Вот, пожалуйста. Надеюсь, это поможет, но у Петера Симпкинса будет полный список.

– Надеемся. Спасибо.

– Похоже, сегодня день списков, – прибавил Джеймсон, достав из внутреннего кармана листок, и протянул его владельцу пекарни. – Взгляните, есть ли среди этих фамилий ваши клиенты?

Это был список жертв, но Алгонкин догадался об этом, лишь когда прочел последнее имя Луизы Берентон, и слегка покраснел.

– Нет, боюсь, я никого не знаю, кроме Берентон, – произнес он, взмахнув рукой, словно извиняясь. – Хотя, конечно, у нас бывают многие, имена которых никто не знает.

– Да, конечно, – согласился Финли.

Последние вопросы Ардженти вертелись вокруг времени визита Луизы Берентон в тот вечер, а также вокруг того, кто еще покупал булочки и что еще было приготовлено из этой муки. Потом следователи отправились вместе с Алгонкином в пекарню, взять на пробу остаток муки, от которой, возможно, умерла Луиза.

Услышав стук в дверь, Энцио Маччиони сообразил, что музыка у него в комнате играет слишком громко.

Он ожидал увидеть на пороге Франческу Ориемма, но перед ним стояли две молоденькие соседки по этажу.

– Что это? – поинтересовались девушки, глядя через его плечо на раструб граммофона.

Тоненькая брюнетка забыла даже снять бигуди. Ее белокурая подружка стояла чуть позади.

– Это граммофон Вольта. Одна из первых моделей этого типа, – объяснил сицилиец.

– А что за песенка звучит?

– «Ла Палома», поет Эмилио Горгонца.

Склонив голову набок, блондинка прислушалась.

– Красиво, – произнесла она.

– Да, мне тоже нравится. Самая любимая песня. – Энцио взглянул на блондинку, ожидая ее мнения, но та лишь улыбнулась и скромно опустила взор. Возможно, это были местные танцовщицы или более пристойные работающие девушки. Точно определить, кто они, было трудно. Итальянец не знал, пригласить ли их в комнату, чтобы они могли по достоинству оценить музыку, но тут послышался еще один голос:

– Эй, девчонки, пошли, не надо беспокоить мистера Маччиони!

На их голоса и звуки музыки из своей комнаты в конце коридора явилась мадам Ориемма. Тон у нее был покровительственный, и Энцио догадался, что девушки не танцовщицы. Брюнетка отреагировала на Франческу лишь быстрым взглядом, после чего снова широко улыбнулась новому соседу.

– Может быть, как-нибудь мы зайдем еще послушать.

Девушки отправились по коридору в свою комнату под номером три. Когда их дверь закрылась, Ориемма тяжело вздохнула:

– Простите, если они вас потревожили, мистер Маччиони.

– Нет, все нормально. Они меня нисколько не побеспокоили, – выдавил он улыбку. – Отчасти это моя вина – я включил музыку слишком громко.

Он повернулся, чтобы выключить граммофон, но когда был на полпути к аппарату, Франческа протянула руку.

– Нет, так хорошо, – сказала она, неуверенно отвечая ему улыбкой. – Должна признаться, что музыка мне тоже нравится. Тут девушки совершенно правы, она прекрасна. Вы сказали, «Ла Палома»?

– Да, – ответил Энцио, и Ориемма сделала шаг в комнату. Ее взгляд склонился в сторону шезлонга, и он жестом указал на него. – Пожалуйста.

Огромной даме пришлось подобрать фалды, чтобы усесться. Впервые увидев Франческу, сицилиец подумал, что она носит тюрнюр, но оказалось, что, помимо нижних юбок, бо´льшую часть объема составляет она сама.

– Спасибо, если не шутите, – хитро взглянув, произнесла хозяйка дома, слегка зардевшись, и ее новый жилец с ужасом понял, что с девушками она разделалась не потому, что заботилась о его спокойствии, а ради собственных видов на него, пытаясь устранить любое соперничество.

– Нет, вовсе нет. Несказанно рад, – произнес он, растерянно сглотнув ком в горле.

– Но я не понимаю. Думал, эта встреча из-за того, что жертвой пала еще одна девушка…

Джозеф Ардженти сосредоточился на «Нью-Йорк геральд», в которой репортер во второй колонке привел свои комментарии. По залу пошел тихий гул, и он поднял руку, успокаивая аудиторию.

– Да, еще одна девушка, но она не «жертва», не в том смысле, как в предыдущих случаях. Именно поэтому мы собрали вас так быстро, пока не расползлись ненужные слухи.

Его слова не усмирили недовольства. В некоторых газетах уже появились заголовки о том, что «еще одна девушка из высшего общества» пала жертвой, и вот теперь перед полицией нарастали такие же настроения.

Небольшая группа людей, человек тридцать, устроила митинг на Малберри-стрит. Здесь собрались мэр города Уоткинс, комиссар полиции Лэтам, старшие следователи и врачи из «Бельвю», а также члены семей жертв. Хотя, по наблюдению Ардженти, сюда пришли лишь половина из них – многие прислали своих представителей, адвокатов и бизнес-менеджеров. Был среди них даже один семейный доктор. Очевидно, некоторые посчитали это мероприятие слишком вульгарным, чтобы присутствовать лично, или, возможно, для многих это было травмирующим событием.

– Нам следует напомнить самим себе, – добавил Джозеф, – что пока не выявлено никаких подозрительных связей между жертвами и нет подтверждения того, что они были убиты.

– В самом деле. – Гул стал утихать, и теперь Джеймсон поднял руку, усмиряя толпу. – Версия отравления была выдвинута раньше, и сейчас, в последнем случае, вероятнее всего, имеет место либо отравление ядом, либо инфекция, содержавшаяся в хлебобулочных изделиях. И мы теперь как раз проверяем возможную связь между всеми случаями в этом плане.