Стивен Кинг - Пост сдал

– Да, да. Вы сказали, миссис Эллертон стала держаться отстраненно…

– Чуть отстраненно, – тут же поправляет его Олдерсон. – По большей части оставалась такой же, как и всегда. Лучилась любовью, как и Марти.

– Но что-то ее тяготило.

– Думаю, да.

– Давило на нее.

– Ну…

– И вы обратили на это внимание примерно в то время, когда у миссис Эллертон появилась эта портативная игровая приставка?

– Пожалуй, да, если подумать об этом, но почему раскладывание пасьянса на этой маленькой розовой штуковине вгоняло ее в депрессию?

– Я не знаю, – отвечает Ходжес и пишет в блокноте: «ДЕПРЕССИЯ». Думает, что это далеко не одно и то же, отстраненность и депрессия.

– Родственникам сообщили? – спрашивает Олдерсон. – В городе их нет, но есть какая-то родня в Огайо и, думаю, в Канзасе. А может, в Индиане. Имена должны быть в ее записной книжке.

– Пока мы разговариваем, полиция этим занимается, – отвечает Ходжес, хотя собирается позвонить Питу, чтобы убедиться, что так оно и есть. Прежний напарник, наверное, разозлится, но Ходжеса это не волнует. Печаль Нэнси Олдерсон сквозит в каждом слове, и ему хочется хоть как-то ее утешить. – Позволите задать еще вопрос?

– Конечно.

– Вы не заметили, чтобы около дома болтался кто-то посторонний? Человек, у которого не было причины там появляться?

Холли энергично кивает.

– Почему вы спрашиваете? – В голосе Олдерсон звучит искреннее изумление. – Вы же не думаете, что посторонний …

– Я ни о чем не думаю, – мягко отвечает Ходжес. – Я просто помогаю полиции, поскольку за последнее время многих сотрудников сократили. Урезание бюджетных расходов.

– Знаю, это ужасно.

– Поэтому мне дали список вопросов, и этот – последний.

– Никого не было. Я бы заметила благодаря крытому переходу между домом и гаражом. Гараж отапливается, в нем кладовка и прачечная. Я постоянно хожу по крытому переходу, а оттуда видна улица. В этот конец Хиллтоп-Корт редко кто заходит, потому что дом Джейн и Марти – последний. За ним находится разворот. Конечно, заглядывает почтальон, служба доставки – обычно «Ю-пи-эс», а иногда «ФедЭкс». Вот и все, разве что кто-то заблудится. Эта часть улицы всегда была в нашем полном распоряжении.

– То есть никто около дома не крутился.

– Совершенно верно, сэр.

– А тот мужчина, который дал миссис Эллертон портативную игровую приставку?

– Нет, он подошел к ней в «Риджлайн фудс». Это бакалейный магазин у подножия холма, где Сити-авеню пересекается с Хиллтоп-Корт. Примерно в миле есть «Крогер», в торговом центре «Сити-авеню-плаза», но Джейнис туда не ездит, хотя там все немного дешевле, говорит, покупать надо там, где живешь, если ты… ты… – Из ее груди вырывается громкое рыдание. – Но больше она вообще в магазин не пойдет, да? Господи, не могу в это поверить. Джейн никогда бы не причинила Марти вреда, никогда в жизни.

– Это очень печально, – говорит Ходжес.

– Я должна вернуться сегодня. – Олдерсон обращается скорее к себе, чем к Ходжесу. – Родственники приедут не сразу, и кто-то должен позаботиться о подготовке похорон.

Последняя обязанность домработницы, думает Ходжес и находит эту мысль трогательной и ужасающей.

– Я хочу поблагодарить вас за уделенное мне время, Нэнси. Я дам вам знать…

– Разумеется, был тот старик, – прерывает его Олдерсон.

– Какой старик?

– Я видела его несколько раз возле дома пятнадцать восемьдесят восемь. Он парковался около тротуара и просто стоял, глядя на дом. Тот, что на другой стороне улицы, чуть ниже по склону. Вы, возможно, не обратили внимания, но он выставлен на продажу.

Ходжес внимание обратил, но не говорит этого. Не хочет прерывать.

– Однажды он пересек лужайку и заглянул в окно у двери. Это случилось перед последним сильным снегопадом. Я думаю, он просто хотел посмотреть, что внутри. – Она нервно смеется. – Хотя моя мама сказала бы, что он вздумал помечтать, поскольку не казался человеком, который может позволить себе такую покупку.

– Не казался?

– Да. Одежда рабочего, понимаете, плотные зеленые штаны вроде «Дикис», куртка с капюшоном и заплатой на рукаве из малярного скотча. И автомобиль совсем старый, с пятнами грунтовки. Мой муж называл такую лаком для бедных.

– Вы, случайно, не обратили внимания, что это был за автомобиль? – спрашивает Ходжес, а в блокноте пишет: «ВЫЯСНИ ДАТУ ПОСЛЕДНЕГО СИЛЬНОГО СНЕГОПАДА». Холли читает и кивает.

– Нет, извините, в автомобилях я не разбираюсь. Даже не помню цвет, только пятна грунтовки. Мистер Ходжес, вы точно уверены, что нет никакой ошибки? – В ее голосе мольба.

– Я бы с радостью признался в ошибке, Нэнси, но не могу. Вы нам очень помогли.

– Правда? – произносит она с сомнением.

Ходжес диктует ей свой номер, номер Холли и офиса. Просит позвонить, если она вспомнит что-то новое, упущенное ими. Напоминает ей, что этим делом может заинтересоваться пресса, потому что Мартину парализовало в Бойне у Городского центра в 2009 году, и подчеркивает, что она, Нэнси, не обязана говорить ни с репортерами, ни с телевизионщиками.

Нэнси Олдерсон плачет, когда он разрывает связь.

На ленч он ведет Холли в «Сад панды», ресторан, расположенный в квартале от их офиса. Еще рано, в обеденном зале кроме них почти никого нет. Холли мяса не ест и заказывает овощное рагу. Ходжес любит говяжью вырезку кусочками в остром соусе, но сейчас его желудок такого не позволяет, поэтому он останавливается на ягнятине. Оба едят палочками. Холли – потому что легко ими управляется, Ходжес – потому что с ними ест медленнее, и, возможно, пожар в животе будет не таким сильным.

– Последний большой снегопад прошел девятнадцатого декабря, – говорит Холли. – Синоптики сообщили об одиннадцати дюймах снега на Гавенмент-сквер и о тринадцати в Брэнсон-Парк. Не такой уж сильный, но в эту зиму их было только два, и раньше насыпало каких-то четыре дюйма.

– За шесть дней до Рождества. Примерно в то время, когда, по словам Олдерсон, Джейнис Эллертон получила «Заппит».

– Думаешь, дом осматривал тот самый мужчина, который дал ей этот гаджет?

Ходжес цепляет кусочек брокколи. Вероятно, она полезна для здоровья, как и все овощи с отвратительным вкусом.

– Едва ли Эллертон взяла бы что-нибудь у человека в залатанной куртке. Я не исключаю такой возможности, но мне это представляется маловероятным.

– Ешь свой ленч, Билл. Если я еще сильнее обгоню тебя, это будет выглядеть совсем неприлично.

Ходжес ест, хотя аппетита у него в эти дни никакого, даже когда желудок не закатывает ему концерт. Если кусок застревает в горле, Ходжес запивает его чаем. Может, это хорошая идея, потому что чай определенно помогает. Он думает о результатах обследования, которые ему еще только предстоит увидеть. Вдруг приходит мысль, что его проблема может оказаться похуже язвы. Чего там, возможно, язва была бы наилучшим вариантом. От язвы хотя бы есть лекарства. А вот от другого…