Стивен Кинг - Пост сдал

– Этот гондон меня подстрелил. – Фредди словно до сих пор не может в это поверить.

– О каком гондоне речь? – спрашивает Ходжес. – О Феликсе Бэбино?

– Да, он. Гребаный доктор Зет. Только на самом деле он – Брейди. Как и другой. Зет-бой.

– Зет-бой? – переспрашивает Джером. – Кто такой Зет-бой?

– Старик? – предполагает Ходжес. – Старше Бэбино? Курчавые седые волосы? Ездит на развалюхе с пятнами грунтовки? Может, носит куртку с заплатами из малярного скотча?

– Насчет автомобиля не знаю, а куртка такая, – отвечает Фредди. – Это он, Зет-бой. – Она садится перед настольным «Маком» (на экране – фрактальный скринсейвер), последний раз затягивается и тушит косяк в пепельнице, где полно окурков «Мальборо». Она по-прежнему бледна, но запомнившаяся Ходжесу наглость к ней постепенно возвращается. – Доктор Зет и его верный прислужник Зет-бой. Вот только они оба – Брейди. Гребаная матрешка, вот они кто.

– Мисс Линклэттер! – говорит Холли.

– Да брось, называй меня Фредди. Любая деваха, видевшая мои крошечные сиськи, зовет меня Фредди.

Холли краснеет, но продолжает. Взяв след, она не отступается.

– Брейди Хартсфилд мертв. Вчера ночью или сегодня рано утром он принял смертельную дозу таблеток.

– Элвис покинул здание [50]? – Фредди задумывается над полученной информацией, качает головой. – Было бы здорово. Будь это правдой.

«А как было бы здорово, если бы я мог поверить, что у нее совсем съехала крыша», – думает Ходжес.

Джером указывает на дисплей ретранслятора. Теперь там мигает «247 ОБНАРУЖЕНО».

– Эта штуковина ищет или загружает?

– И то и другое, – отвечает Фредди и машинально подносит руку к прокладке на ране. Ходжесу этот жест знаком. – Это ретранслятор. Я могу его отключить, во всяком случае, думаю, что могу, но вы должны пообещать, что защитите меня от людей, которые наблюдают за домом. Хотя с сайтом не получилось. У меня есть ай-пи-адрес и пароль, но я все равно не смогла его вырубить.

У Ходжеса тысяча вопросов, но «247 ОБНАРУЖЕНО» меняется на «248», и значение имеют только два.

– Что он ищет? И что загружает?

– Сначала вы должны пообещать, что защитите меня. Вы должны отвезти меня в безопасное место. Программа защиты свидетелей или что-то вроде этого.

– Ему незачем что-то вам обещать, поскольку я и так все знаю. – В голосе Холли нет злобы, скорее, утешение. – Он ищет «Заппиты», Билл. Всякий раз, когда кто-то включает «Заппит», ретранслятор находит его и загружает модифицированную демоверсию «Рыбалки».

– Превращает розовых рыб в рыб-числа и добавляет синие вспышки, – вставляет Джером. Пристально смотрит на Фредди. – Верно?

Теперь рука Фредди поднимается к покрытой засохшей кровью лиловой шишке на голове. Касается ее, Фредди морщится и отдергивает руку.

– Да. Из восьмисот «Заппитов», которые привезли сюда, двести восемьдесят оказались дефектными. Они или не включались, или выходили из строя при первой попытке открыть какую-нибудь игру. Остальные работали. Мне пришлось установить руткит в каждую игровую приставку. Это была большая работа. Скучная работа. Все равно что соединять детальки на конвейере.

– То есть пятьсот двадцать «Заппитов» работали? – уточняет Ходжес.

– Этот парень умеет вычитать, пусть возьмет с полки пирожок. – Фредди смотрит на дисплей. – И новая демоверсия загружена уже почти в половину. – Она смеется, но веселья в ее смехе нет. – Брейди, возможно, псих, но тут продумал все до мелочей, верно?

– Выключи его, – говорит Ходжес.

– Конечно. Когда вы пообещаете защитить меня.

Джером, который на себе испытал, насколько быстро действует «Заппит» на человека и какие отвратительные стимулирует мысли, не собирается стоять и ждать, пока Фредди закончит торговаться с Биллом. Швейцарский армейский нож, который он носил на ремне в Аризоне, сейчас в кармане: Джером вытащил его из багажа, прежде чем поехать в больницу к Барбаре. Теперь Джером достает нож, открывает самое большое лезвие, снимает ретранслятор с полки и перерезает провода, которыми тот подключен к компьютеру. Ретранслятор с грохотом падает на пол. Системный блок, стоящий под столом, тревожно звенит. Холли наклоняется, что-то нажимает, и тревога замолкает.

– Есть же выключатель, кретин! – кричит Фредди. – Мог бы этого не делать!

– А я вот сделал, – отвечает Джером. – Один из этих гребаных «Заппитов» едва не убил мою сестру. – Он шагает к Фредди, и она отшатывается. – Ты представляла, что делала? Представляла, твою мать? Я думаю, да. Ты, конечно, обкуренная, но ведь не дура!

Фредди начинает плакать:

– Не представляла. Клянусь, не представляла. Потому что не хотела представлять.

Ходжес глубоко вдыхает, и боль снова просыпается.

– А теперь начни с самого начала, Фредди, и расскажи нам все.

– И как можно быстрее, – добавляет Холли.

Джейми Уинтерсу было девять, когда он в сопровождении матери побывал на концерте «Здесь и сейчас» в аудитории Минго. Большинство мальчишек его возраста эту группу не замечали, полагая, что это музыка для девчонок. А Джейми такая девчачья музыка нравилась. В девять лет у него еще не было уверенности, что он гей (скорее всего он понятия не имел, что это такое). Знал он только одно: при виде Кэма Ноулса, солиста «Здесь и сейчас», внизу живота у него сладко заныло.

Теперь Джейми почти шестнадцать, и он точно знает, кто он. Общаясь с некоторыми парнями в школе, он предпочитает опускать одну букву своего имени, потому что в компании с ними ему нравится быть Джеми. Его отец тоже знает, кто он такой, и относится к нему как к выродку. Ленни Уинтерсу – вот кто стопроцентный мужчина – принадлежит процветающая строительная компания, но сегодня все четыре строительные площадки «Уинтерс констракшн» закрыты из-за надвигающейся снежной бури. Поэтому Ленни дома, сидит в кабинете, по уши в бумагах и таблицах на экране компьютера.

– Папа!

– Чего ты хочешь? – рычит Ленни, не поднимая головы. – И почему ты не в школе? Занятия отменили?

– Папа!

На этот раз Ленни поворачивается и смотрит на подростка, которого иногда называет (думая, что Джейми не слышит) «семейным геем». Прежде всего замечает, что сын накрашен: помада, румяна, тушь для глаз. Потом видит платье – и узнает в нем одно из платьев своей жены. Джейми высокий, и подол доходит лишь до середины бедер.

– Какого хрена?

Джейми улыбается. Ликующе.

– Я хочу, чтобы меня так похоронили!

– Да что ты… – Ленни встает так быстро, что кресло опрокидывается. Только сейчас он замечает пистолет в руке сына. Должно быть, Джейми позаимствовал его из гардеробной в родительской спальне.

– Смотри, папа! – Джейми продолжает улыбаться. Словно собирается показать действительно крутой фокус. Поднимает пистолет и приставляет к правому виску. Палец на спусковом крючке. Ноготь аккуратно покрыт лаком с блестками.