Рональд Нокс - Убийство на виадуке

– Ривз, старина, – подхватил Гордон, – только никому об этом не рассказывайте, не то вам поднимут арендную плату.

Ривз по-прежнему выглядел несколько недовольным.

– Но раз уж мы взялись за это дело, Кармайкл, нам следовало устроить засаду прямо в комнате и узнать, где находится потайной ход и кто из него появляется.

– Попытаться мы бы могли. Но скажите, сколько наших разговоров подслушал этот джентльмен? И где именно в вашей комнате вы могли бы затаиться, не подвергая себя опасности? Честно говоря, не верю, что он вышел бы, не зная наверняка, что вы с Гордоном бдительно стоите на страже по другую сторону двери.

– И вы, конечно, подразумеваете, что он не мог просто войти в дверь, воспользовавшись дубликатом ключа, после того как мы с Ривзом ушли спать?

– Не подразумеваю, а знаю. Я взял на себя смелость налепить комочек на редкость полезной жевательной резинки на дверной замок, и утром этот комочек обнаружился на том же месте. В то же время резинка, растянутая между креслами, выглядела так, словно между ними прошлись во всех направлениях.

– Ну хорошо, но мы все равно не знаем, где находится потайной ход.

– Именно так. И я думал, мы могли бы скоротать утро в поисках. Посмотрим… вижу, у вас тут фортепиано. Вы играете?

– Очень скверно.

– Это нам и нужно.

– Что это значит?

– Как это что? Если вы сядете играть на фортепиано у себя в комнате, джентльмен по другую сторону стены наверняка решит, что здесь не происходит ничего особенного. А если вы станете играть достаточно громко, то заглушите любой шум, который мы неизбежно произведем. Если же вы играете очень скверно, джентльмен по другую сторону, если он хоть сколько-нибудь музыкален, отступит к дальним пределам своего убежища.

– Но послушайте, – заговорил Гордон, – мы же не уверены, что он и есть убийца. Гуманно ли будет?..

– О, помолчите, – велел Мордент Ривз. – Вы правы, Кармайкл, как всегда. Может, прямо сейчас и начнем?

Следует признать, что со своей частью задачи Ривз справился блестяще. Он даже спел под собственный аккомпанемент. Когда он заиграл «Землю надежды и славы», Гордон осведомился, нельзя ли ему воспользоваться берушами. Он также выразил опасение, что сейчас сбегутся другие жильцы, умоляя Ривза прекратить. Но к счастью, время было дневное, обитатели клуба или уехали в Лондон по делам, или ушли на линкс играть партию, как подобает здравомыслящим джентльменам.

А тем временем под прикрытием шумовой атаки Ривза продолжались энергичные поиски.

– Вопрос с потолком отпадает, – рассуждал Кармайкл. – Даже если в нем есть замаскированный люк, было бы слишком рискованно опускать лестницу и снова втаскивать ее наверх. Так, а пол? Под ковром есть подкладка – полагаю, она прибита со всех сторон, Ривз?

В точности по кра-аю, —

запел Ривз. —

– Ну что ж, значит, никто не осмелился бы поднимать ковер, это очевидно, а он доходит до самых стен, поэтому, думаю, пол мы тоже исключим. Итак, Гордон, в вашем распоряжении четыре стены на выбор: в одной дверь, в противоположной – окна, возле третьей – камин, а четвертая заставлена книжными стеллажами. Вы на какую ставите?

– Ни на какую. Но считаю, что первой следует осмотреть стену, в которой находится дверь, – достаточно только открыть дверь, чтобы узнать, какова толщина этой стены.

– В этом что-то есть… Ага! Дверь находится в небольшой нише. Где рулетка? Фут с половиной – пожалуй, маловато, а? Вот видите, если постучать здесь по стенной панели, звук будет довольно глухим, а это значит, что за панелью скрывается кирпич. А со стороны коридора стену прикрывает лишь штукатурка. Вряд ли таинственный джентльмен настолько тощ. И никаких выступов на стене – если не считать этого большого дубового сундука. Вы знаете, что в нем находится, Ривз?

Ответ прозвучал убедительно, хотя Ривз и не совсем попал в размер.

– Значит, с этой стеной покончено. Так, стена с окном довольно толстая – это видно по оконным проемам. С другой стороны, это наружная стена, а в зданиях эпохи Тюдоров наружные стены обычно весьма массивны. Видите ли, артиллерия упразднила саму идею крепости, но в силу привычки наружные стены продолжали возводить толстыми – мало ли что. И конечно, некоторые из кирпичных домов того времени выдержали осаду – вам наверняка известен Астон-Холл в Бирмингеме. Если постучать, стена, судя по звуку, сплошная, верно?

– Да, – прислушавшись, подтвердил Гордон. – И потом, если уж на то пошло, этот дом возвели еще до Реформации. На момент его строительства никаких причин устраивать потайные ходы не было. А когда наступили тяжелые времена и священникам понадобились убежища, люди, которые их строили, вряд ли стали бы мудрить с толстой и сплошной наружной стеной. Скорее, они соорудили бы ложную перегородку между двумя комнатами.

– Замечательно, – оценил Кармайкл. – Похоже, нам придется вторгнуться на территорию соседей Ривза. Ривз, кто живет с вами по соседству?

Сосед, что налево, —

спел Ривз, —

– Отлично, – сказал Гордон. – Я измерю шагами комнаты, хорошо? А вы не могли бы измерить коридор? И тогда рулетка нам не понадобится.

– Если вы не против, сделайте и то, и другое, тогда шаги будут одинаковыми. – Кармайкл бродил по комнате, выискивая щели, пока не вернулся Гордон. – Ну, какие новости?

– По-моему, стена с камином, – объявил Гордон. – От двери полковника Стила до этой двери по коридору – двенадцать шагов. А у него в комнате я сделал всего пять шагов и уперся в стену. Здесь, в этой комнате, до той же стены от двери – чуть больше пяти шагов. Следовательно, толщина стены между комнатами полковника Стила и Ривза должна быть примерно полтора шага. И если вдуматься, будь стена такой же толстой с другой стороны, Ривз не слышал бы виолончель Мердока.

– Полтора шага? Видимо, священники были скорее худощавыми. Да, пожалуй, вы правы: от камина до стены сбоку от камина, напротив окна, расстояние составляет примерно десять футов. На этих десяти футах нам и предстоит отыскать скрытую пружину.

– Господи! – вдруг воскликнул Гордон. – Возможно, сдвигается одна из панелей.

– Между этими панелями человек не пройдет – даже вы, Гордон, хоть вы и умеете показывать человека-змею. – Чтобы высказаться, Ривз на минуту прекратил пение.