Кен Фоллетт - Опасное наследство

Мики чувствовал себя в своей стихии. Впервые за несколько недель он вырвался из-под надзора Папы на целый вечер. Они с отцом все ждали, когда же отдаст богу душу Сет Пиластер, чтобы заключить сделку о поставках винтовок, но старик не спешил отправляться на тот свет и цеплялся за жизнь, словно морской моллюск к скале. В том, чтобы ходить по мюзик-холлам и борделям вместе с Папой, не было никакого удовольствия; кроме того, отец обращался с ним как со слугой и иногда приказывал ждать снаружи, пока развлекался с очередной шлюхой. Сегодня наконец-то можно было вздохнуть полной грудью.

Мики был рад, что повстречал Солли Гринборна. Гринборны были богаче даже Пиластеров, так что Солли, возможно, когда-нибудь окажется полезным.

Но встреча с Тонио Сильвой его раздосадовала. Тонио слишком много знал о смерти Питера Миддлтона семь лет тому назад. Тогда он сильно боялся Мики; было видно, что он опасается его до сих пор, но это не то же самое, что испытывать смертельный страх. Он беспокоил Мики, но пока что было непонятно, как с ним быть.

С Уиндмилл-стрит Мики свернул в узкий переулок. Из-за кучи отбросов сверкнули глаза одичавшей кошки. Окинув взглядом своих спутников и проверив, все ли на месте, он вошел в тускло освещенный паб, прошел через весь зал и вышел в заднюю дверь. В углу дворика, в лучах лунного света, перед клиентом стояла на коленях проститутка. Мики пересек двор и распахнул дверь похожего на конюшню строения.

Стоявший за дверью мужчина с грязным лицом потребовал с каждого по четыре пенса за вход. Эдвард заплатил за всех, и они прошли внутрь.

В ярко освещенном зале плавали клубы дыма и витал запах крови и экскрементов. Вокруг круглой ямы стояли человек сорок-пятьдесят мужчин и несколько женщин. Тут были представители разных классов – некоторые в грубых шерстяных пиджаках и галстуках в горошек, указывавших на то, что их владельцы из хорошо получавших рабочих; были тут и мужчины в сюртуках и даже в вечерних фраках; всех женщин же можно было причислить к тому же типу, что и Эйприл, – девицы не то чтобы совсем «легкого поведения», но явно не отягощенные излишней моралью. Некоторые мужчины держали на поводке собак; еще несколько собак были привязаны к ножкам стульев.

Мики указал на бородатого мужчину в твидовой кепке, державшего на тяжелой цепи собаку в наморднике. Некоторые посетители внимательно исследовали его пса – приземистое животное с крупной головой и массивной челюстью. Пес возбужденно переступал с лапы на лапу.

– Он следующий, – пояснил Мики.

Эдвард отошел купить напитки у женщины с подносом. Мики повернулся к Тонио и обратился к нему по-испански. Конечно, это было невежливо в присутствии не понимавших их Хью и Эйприл, но Хью для него был никем, а с Эйприл можно было и вовсе не считаться.

– Ну, как поживаешь? Чем занимаешься?

– Служу атташе при посланнике Кордовы в Лондоне, – ответил Тонио.

– Вот как? – заинтересовался Мики.

Большинство южноамериканских стран не утруждались тем, чтобы отсылать в Лондон своих дипломатических представителей, но Кордова вот уже лет десять держала здесь своего посланника, по рангу лишь немногим уступавшего полноправным послам крупных держав. Разумеется, Тонио получил эту должность благодаря связям своего семейства. По сравнению со столичными Сильва Папа Миранда выглядел провинциальным бароном и не имел влиятельных связей.

– И в чем же заключаются твои обязанности?

– Отвечаю на письма английских фирм, желающих обосноваться в Кордове. Спрашивают в основном про климат, валюту, внутренний транспорт, отели – всякое такое.

– Ты занят весь день?

– Нечасто, – Тонио понизил голос. – Только не говори никому, но в основном я за весь день пишу всего два-три письма.

– Тебе платят?

Многие дипломаты имели независимые источники доходов и служили, не получая жалованья.

– Нет. Но мне выделили апартаменты в резиденции посланника и еще компенсируют расходы на еду и одежду. Также оплачивают мое членство в клубах.

Мики задумался. Именно такая работа подошла бы ему как нельзя лучше. Его охватила зависть. Бесплатное питание и проживание, да еще оплата типичных расходов молодого лондонского франта – и это всего лишь за час писанины по утрам. Интересно, можно ли каким-то образом сместить с этой должности Тонио и занять ее самому?

Эдвард вернулся с пятью рюмками бренди и раздал их. Мики тут же проглотил свою порцию – дешевое обжигающее пойло.

Пес вдруг зарычал и принялся бешено вертеться, натягивая цепь; шерсть на загривке у него встала дыбом. Мики оглянулся и увидел, как двое мужчин несут клетку с огромными крысами. Крысы казались еще более взбешенными, чем пес, они царапали прутья, ползали по головам друг друга и отчаянно пищали. Все собаки в помещении залаяли, и какое-то время все голоса перекрывала дикая какофония издаваемых животными звуков.

Входную дверь закрыли и заперли изнутри; мужчина в грязном сюртуке стал собирать ставки.

– Никогда не видел таких больших крыс, – удивился Хью Пиластер. – Где они только их набрали?

– Их специально выращивают, – ответил Эдвард и повернулся к одному из помощников: – Сколько на этот бой?

– Шесть дюжин, – ответил мужчина.

– Это значит, что в яму выпустят семьдесят две крысы, – объяснил Эдвард.

– И как делают ставки? – спросил Тонио.

– Можно ставить на собаку или на крыс; если думаешь, что выиграют крысы, то можно поставить на конкретное число выживших, после того как собака сдохнет.

Букмекер в засаленном сюртуке выкрикивал ставки и забирал деньги в обмен на клочки бумаги с записанными карандашом цифрами.

Эдвард поставил соверен на собаку, а Мики поставил шиллинг на шесть выживших крыс, ставки на которых делались пять к одному. Хью решил не делать ставок, потому что не видел особого смысла в таком развлечении.

Яму глубиной около четырех футов окружал деревянный забор еще футов четырех высотой. На досках примерно на равном расстоянии друг от друга были подвешены грубые подсвечники со свечами, освещавшими пол ямы. Помощники распорядителя сняли с собаки намордник и выпустили в яму через калитку в заборе, тут же плотно заперев ее. Пес стоял на негнущихся ногах с вздыбленной на загривке шерстью, озираясь по сторонам в ожидании крыс. Помощники, державшие клетку с крысами, подняли ее над забором. В воздухе повисла настороженная тишина.

– Десять гиней на собаку, – произнес вдруг Тонио.

Мики удивился. Судя по словам Тонио, он дорожил своей работой и был рад, что ему предоставлена возможность немного сэкономить на проживании. Может, он что-то недоговаривает? Или просто настолько азартен, что делает ставки не по карману?