Артур Дойл - Приключения Шерлока Холмса

– Признаюсь, я разделяю недоумение моего дяди.

– Скажите, мистер Холдер, были ли в тот момент на ногах у вашего сына ботинки или туфли?

– Нет, он был босой, на нем были только брюки и рубашка.

– Благодарю вас. Ну что ж, нам просто везет, и если мы не раскроем тайну, то только по нашей собственной вине. С вашего разрешения, мистер Холдер, я еще раз обойду вокруг дома.

Холмс вышел один: лишние следы, по его словам, только затрудняют работу.

Он пропадал около часа, а когда вернулся, ноги у него были все в снегу, а лицо непроницаемо, как обычно.

– Мне кажется, я осмотрел все, что нужно, – сказал он, – и могу отправиться домой.

– Ну а как же камни, мистер Холмс, где они? – воскликнул банкир.

– Этого я сказать не могу.

Банкир в отчаянии заломил руки.

– Неужели они безвозвратно пропали? – простонал он. – А как же Артур? Дайте хоть самую маленькую надежду!

– Мое мнение о вашем сыне не изменилось.

– Ради всего святого, что же произошло в моем доме?

– Если вы посетите меня на Бейкер-стрит завтра утром между девятью и десятью, я думаю, что смогу дать более подробные объяснения. Надеюсь, вы предоставите мне свободу действий при условии, разумеется, что камни будут возвращены, и не постоите за расходами?

– Я отдал бы все свое состояние!

– Прекрасно. Я подумаю над этой историей. До свидания. Возможно, я еще загляну сегодня сюда.

Было совершенно ясно, что Холмс уже что-то надумал, но я даже приблизительно не мог представить себе, к каким выводам он пришел. По дороге в Лондон я несколько раз пытался навести беседу на эту тему, но Холмс всякий раз уходил от ответа. Наконец, отчаявшись, я прекратил свои попытки. Не было еще и трех часов, когда мы возвратились домой. Холмс поспешно ушел в свою комнату и через несколько минут снова появился. Он успел переодеться. Потрепанное пальто с поднятым воротником, небрежно повязанный красный шарф и стоптанные башмаки придавали ему вид типичного бродяги.

– Ну, так, я думаю, сойдет, – сказал он, взглянув в зеркало над камином. – Хотелось бы взять с собой и вас, Уотсон, но это невозможно. На верном пути я или нет, скоро узнаем. Думаю, что я вернусь через несколько часов. – Он открыл буфет, отрезал кусок говядины, положил его между двумя кусками хлеба и, засунув сверток в карман, ушел.

Я только что закончил пить чай, когда Холмс возвратился в прекрасном настроении, размахивая каким-то старым ботинком. Он швырнул его в угол и налил себе чашку.

– Я заглянул на минутку, сейчас отправлюсь дальше.

– Куда же?

– На другой конец Вест-Энда. Вернусь, возможно, не скоро. Не ждите меня, если я запоздаю.

– Как успехи?

– Ничего, пожаловаться не могу. Я был в Стритеме, но в дом не заходил. Интересное дельце, не хотелось бы упустить его. Хватит, однако, болтать, надо сбросить это тряпье и снова стать приличным человеком.

По поведению моего друга я видел, что он доволен результатами. Глаза у него блестели, на бледных щеках даже появился слабый румянец. Он поднялся к себе в комнату, и через несколько минут я услышал, как стукнула входная дверь. Холмс снова отправился на «охоту».

Я ждал до полуночи, но, видя, что его все нет и нет, отправился спать. Холмс имел обыкновение исчезать на долгое время, когда нападал на след, так что меня ничуть не удивило его опоздание. Не знаю, в котором часу он вернулся, но, когда на следующее утро я вышел к завтраку, Холмс сидел за столом с чашкой кофе в одной руке и газетой в другой. Как всегда, он был бодр и подтянут.

– Простите, Уотсон, что я начал завтрак без вас, – сказал он. – Но вот-вот явится наш клиент.

– Да, уже десятый час, – ответил я. – Кажется, звонят? Наверное, это он.

И в самом деле это был мистер Холдер. Меня поразила перемена, происшедшая в нем. Обычно массивное и энергичное лицо его осунулось и как-то сморщилось, волосы, казалось, побелели еще больше. Он вошел усталой походкой, вялый, измученный, что представляло еще более тягостное зрелище, чем его бурное отчаяние вчерашним утром. Тяжело опустившись в придвинутое мной кресло, он проговорил:

– Не знаю, за что такая кара! Два дня назад я был счастливым, процветающим человеком, а сейчас опозорен и обречен на одинокую старость. Беда не приходит одна. Исчезла Мэри.

– Исчезла?

– Да. Постель ее не тронута, комната пуста, а на столе вот эта записка. Вчера я сказал ей, что, выйди она замуж за Артура, с ним ничего не случилось бы. Я говорил без тени гнева, просто был убит горем. Вероятно, так не нужно было говорить. В записке она намекает на эти слова.

«Дорогой дядя!

Я знаю, что причинила Вам много горя и что, поступи я иначе, не произошло бы этого ужасного несчастья. С этой мыслью я не смогу быть счастливой под Вашей крышей и покидаю Вас навсегда. Не беспокойтесь о моем будущем и, самое главное, не ищите меня, потому что это бесцельно и может только повредить мне. Всю жизнь до самой смерти

любящая Вас

– Что означает эта записка, мистер Холмс? Уж не хочет ли она покончить самоубийством?

– О нет, ничего подобного. Может быть, это наилучшим образом решает все проблемы. Я уверен, мистер Холдер, что ваши испытания близятся к концу.

– Да, вы так думаете? Вы узнали что-нибудь новое, мистер Холмс? Узнали, где бериллы?

– Тысячу фунтов за каждый камень вы не сочтете чересчур высокой платой?

– Я заплатил бы все десять!

– В этом нет необходимости. Трех тысяч вполне достаточно, если не считать некоторого вознаграждения мне. Чековая книжка при вас? Вот перо. Выпишите чек на четыре тысячи фунтов.

Банкир в изумлении подписал чек. Холмс подошел к письменному столу, достал маленький треугольный кусок золота с тремя бериллами и положил на стол. Мистер Холдер с радостным криком схватил свое сокровище.

– Я спасен, спасен! – повторял он, задыхаясь. – Вы нашли их!

Радость его была столь же бурной, как и вчерашнее отчаяние. Он крепко прижимал к груди найденное сокровище.

– За вами еще один долг, мистер Холдер, – сказал Холмс сурово.

– Долг? – Банкир схватил перо. – Назовите сумму, и я выплачу вам ее немедленно.

– Нет, не мне. Вы должны попросить прощения у вашего сына. Он держал себя мужественно и благородно. Имей я такого сына, я гордился бы им.

– Значит, не Артур взял камни?

– Да, не он. Я говорил это вчера и повторяю сегодня.

– В таком случае поспешим к нему и сообщим, что правда восторжествовала.

– Он все знает. Я беседовал с ним, когда распутал дело. Поняв, что он не хочет говорить, я сам изложил ему всю эту историю, и он признал, что я прав, и, в свою очередь, рассказал о некоторых подробностях, которые были неясны мне. Новость, которую вы нам только что сообщили, возможно, заставит его быть вполне откровенным.