Крис Юэн - Прибежище

– Мертвы? – переспросил я, в основном потому, что мне не о чем больше было спросить. – Вы действительно считаете, что их кто-то мог убить?

– Да, конечно. Нетрудно догадаться.

Я поднес здоровую руку ко лбу. Поглядел на стол, на эти шпионские приспособления. Потом на женщину в пластиковых перчатках и бахилах, как у судмедэкспертов, что стояла подле меня. Вероятно, в возможность того, что те двое мужчин были убиты, в конце концов не так уж трудно поверить.

Я сделал длинный выдох и задал первый вопрос, который пришел на ум:

– А вы знали, что эти ваши люди и Лена находятся на острове Мэн?

– Конечно.

– А они сообщили вам, что она поехала со мной кататься на мотоцикле?

– Нет. Ей было запрещено покидать этот дом. И они это знали. Знали, что я не потерплю таких нарушений.

– Вам известно, где может находиться Лена? И кто ее увез?

– Роб, пожалуйста… Я ведь ответил на ваши вопросы, да? Я был с вами терпелив. С человеком, которого я совсем не знаю. И этот человек видел мою Лену. Мое дитя. Но сейчас я хотел бы, чтобы вы меня выслушали. Можете меня выслушать, Роб?

Я посмотрел на Рокки, словно он мог помочь мне найти ответ.

– Давайте, выкладывайте.

– Есть один человек, он работает на меня. Он захочет с вами поговорить. И я тоже. Вы не спросили, откуда я звоню. Я могу вам сообщить, что живу в Нидерландах. Мы приедем на ваш остров Мэн, Роб. Мы приедем… – Тут мужчина прервался, и я расслышал приглушенный шорох, как будто он закрыл ладонью микрофон аппарата. – Мы прибудем к вам ровно через три часа. Вы нас встретите в аэропорту?

Человек, назвавший себя Эриком, спрашивал меня, один я тут или нет. А я только сейчас понял, что не задал ему аналогичного вопроса. И не имел представления, сколько у него там людей, но подозревал, что рядом с ним стоит по крайней мере один – тот, о котором он только что упомянул.

Я посмотрел на часы на экране мобильника.

– Уже четыре часа, – сказал я собеседнику. – Из Голландии нет прямых рейсов на остров Мэн. Даже если вы полетите через Лондон, вам не успеть на вечерний рейс оттуда сюда, к нам. Но вы можете добраться до нас завтра, и тогда я вас встречу.

Эрик рассмеялся. Резким таким, лающим смехом. Он как-то не совпадал с общим тоном нашего разговора.

– Роб, пожалуйста, не беспокойтесь по этому поводу. Три часа. Вы нас встретите?

– Думаю, да, – ответил я, сомневаясь в том, что это разумное решение. – Полиции сообщить?

– Нет! Вы не должны связываться с полицией. Ради благополучия Лены. Вы должны мне это обещать! Понимаете?

Я глянул на Ребекку, как она на это отреагирует? Детектив подняла брови и выпятила нижнюю губу.

– Хорошо, – сказал я. – Но я кое-кого с собой захвачу. Подругу.

Эрик секунду помолчал.

– Видите ли, я уже понял, что вы на самом деле там не один. Пожалуйста, больше мне не лгите.

И с этими словами собеседник оборвал связь и закончил то, что, вне всяких сомнений, было самым странным телефонным разговором в моей жизни.

Лысый мужик сказал Лене, что более всего его беспокоит то, что она не напугана. Это понравилось ей сильнее, чем можно выразить словами. Его слова означали, что у него появились сомнения. Что он задает себе вопросы, на которые не находит ответов. И это хорошо. Это может оказаться полезным. Все, что шло вразрез с планами похитителей, нарушало их замыслы или давало Лене больше времени, шло ей на пользу. И этот факт позволяет понять кое-что еще. Он заставлял предполагать, что улики против нее не настолько неопровержимы, как утверждает этот тип.

Но даже более того: Лена могла гордиться собой. Потому что правда-то заключалась именно в том, что она действительно боялась. Боялась всю жизнь, сколько себя помнила.

По большей части боялась собственного отца. Боялась того, каким он оказался на самом деле. Все свои подростковые годы Лена чувствовала себя так, словно ее все время давят и душат. Пока она не взбунтовалась. Не вырвалась на свободу. Но потом в отцовском поведении начали появляться еще более страшные наклонности, чем те, которых девушка боялась раньше. Куда бы она ни поехала, что бы она ни делала, за ней все время следили неизвестные ей люди в хороших костюмах. Они наблюдали за Леной и потом слали рапорты ее отцу. Нередко отца так беспокоили и заботили эти рапорты, что он отправлял еще больше людей, чтобы следить за дочерью. Даже на расстоянии, даже без ее согласия он имел возможность ее давить, душить.

И тогда Лена ударилась во все тяжкие, чтобы доказать, что она свободный человек. Она предавалась всем порокам, какие только могла найти. Секс. Алкоголь. Наркотики. Все, что угодно, только бы побольнее ранить отца. Все, что угодно, только бы его испугать. Но результатом стало то, что она начала терять самое себя. Начала забывать, какой была настоящая Лена.

И тогда она встретила Алекса. Идеальное оскорбление для ее отца. Алекс целиком и полностью отвергал все, за что выступал ее отец. Но очень скоро Алекс тоже начал пугать Лену. Не из-за угрозы, которую она предвидела. И не из-за опасности, которой себя подвергала. Что девушку пугало в этой связи с Алексом, так это ее собственные чувства. Это были гораздо более мощные и всеподавляющие эмоции, чем когда-либо пережитые ею ранее. Они были истинные, настоящие, и это ее ужасало больше всего.

Лена стала бояться потерять Алекса. И тех мер, которые мог предпринять ее отец, чтобы отделить их друг от друга. А еще того, как другие люди могли использовать их отношения.

А потом она его все-таки действительно потеряла. И поняла, что ее жизнь полностью разбита и она не знает, как это исправить, снова стать самой собой. Но при этом не могла понять, появится ли у нее когда-нибудь действительно страстное желание вновь перестроить собственную жизнь. Время, проведенное в коттедже, где Лена пряталась, было ничем по сравнению с таким исходом. Она снова обнаружила, что ее душит и подавляет собственный отец, и, дожидаясь появления полиции, без конца спрашивала себя, чем все это может закончиться. Ничто из всего остального не пугало ее так, как это.

А теперь Лена снова напугана. Сидя в этой убогой каюте, где море швыряло ее то туда, то сюда, пока ее везли в неизвестном направлении к неизвестным людям. Она была напугана тем молодым парнем и его многозначительными похабными взглядами. Она была напугана и другим, постарше, его вопросами и угрозами. Она была напугана тем, что пришлось пережить Лукасу, боялась за Питера. Боялась полиции. Боялась узнать, что сделали с Алексом. Боялась понять, что произошло с Мелани Флеминг. И боялась того, что ей придется звонить отцу и просить его о помощи.

Но более всего Лена боялась за того парня-ремонтника, что чинил бойлер. Потому что понимала: она вообще ничего не знает о том, что с ним произошло. Судя по всему, эти двое мужчин просто бросили его на дороге, но сейчас девушке пришло в голову, что они могли к тому же причинить ему какой-то вред. Или сделать что-то еще хуже. А без этого парня Лена осталась в полном одиночестве, предоставленная самой себе. И эта мысль была страшнее всего.