Джеймс Кэрол - Смотри на меня

– Вам кажется, что Чоута похитили здесь.

Я все еще рассматривал лужайки на противоположной стороне улицы. Слева направо читались: молодая семья с детьми, пара карьеристов, пенсионеры, пара карьеристов.

– Все сходится. Он живет один, и ты сама видела, как легко нам удалось попасть внутрь.

– Но преступник все равно засветился здесь, даже если совсем ненадолго.

В доме пенсионеров буквально на пару сантиметров отодвинулась занавеска и тут же вернулась на место.

– Именно так.

Я пошел к дому. Ханна догнала меня, когда я уже перешел улицу.

– Сможешь подыграть мне в роли офицера полиции?

– Ни разу не пробовала.

– Это легко. Просто стой рядом и выгляди максимально строго. Говорить буду я.

Лужайка у этого дома была столь же аккуратной, как и у Чоута, и частокол был выбелен совсем недавно. Мы подошли к двери, и я постучал так, как стучится полицейский в полночь, – громко и настойчиво. Такой стук не проигнорируешь – побежишь открывать дверь с колотящимся сердцем, потому что оно тебе подскажет, что пришла беда. Этот стук отзывался где-то глубоко в подсознательном.

В коридоре послышались торопливые шаги, затем отодвинулся засов и замок. Все это не представляло собой никакой реальной защиты, потому что любой человек, мало-мальски умеющий обращаться с отмычками, попадет внутрь через две минуты. А если двух минут нет, всегда можно залезть через окно, потому что окна защищены еще меньше. Правда состоит в том, что, если кому-то очень нужно попасть к вам в дом, способ всегда найдется.

Дверь открылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка, и через отверстие выглянуло лицо очень старой женщины.

– Что вам нужно?

– Только несколько минут, мэм. Мы из шерифского управления.

Она посмотрела на нас так, будто мы только что представились инопланетянами. И я ее понимал – мы совершенно не были похожи на копов. У нас были не характерные для них стрижки, мы были в футболках.

– Покажите документы.

Я пощупал свои карманы и состроил мину.

– Я их в машине забыл.

– И я должна вам на слово верить? – подозрительно сощурилась женщина.

Я отошел в сторону, показал патрульную машину и подождал, пока она прочтет надписи. Жаль, Тэйлора с нами не было. Или хотя бы его жетона. Был бы жетон, нам бы сейчас было гораздо легче.

– Мэм, – обратилась к ней Ханна, и пенсионерка перефокусировала свой острый взгляд на нее. Взгляд, от которого не ускользало ничего.

– При всем уважении, дорогуша, вы еще меньше похожи на полицейского, чем он.

– Вы слышали, что случилось с Сэмом Гэллоуэем, адвокатом?

– Да, слышала.

– Мы из Шривпорта, нас привлекли, чтобы помогать в расследовании. Мы не в форме, потому что работали над делом под прикрытием. Вызов был такой срочный, что, как только тамошнее наше расследование завершилось, мы поспешили сюда, даже не переодевшись.

– Да, но жетоны же у вас все равно должны быть.

– Мэм, мы там таких опасных преступников искали, что, если бы они при нас нашли жетоны, нас бы сразу убили.

Женщина посмотрела сквозь нас на машину и захлопнула дверь прямо перед нашими лицами. Через секунду мы услышали, как открывается противовзломная цепь.

– Говорить должен был я, – прошептал я Ханне.

– Не стоит благодарностей, – ответила она. Я повел бровью. – Если бы я оставила все на вас, Уинтер, мы бы тут до Рождества стояли.

Дверь открылась, и мы встретили старушку самыми лучезарными своими улыбками. Под солнечным светом она уже не казалась такой старой. Ей было около семидесяти. Щеки впали, потому что зубов у нее почти не осталось. И из-за этого она выглядела старше, особенно во мраке темного коридора. Она кивнула на дом Чоута.

– Вы подозреваете, что убийца Дэниел, да? Он сжег того адвоката?

– Как вас зовут, мэм?

– Энни Дуфоу. А вас?

– Я детектив Уинтер, а это моя коллега, детектив Хэйден.

– Ну, этикет соблюден, вернемся к делу. Может, ответите на мой вопрос?

– Да, мэм, он подозреваемый.

Энни кивнула, будто теперь ей все стало ясно.

– Он всегда был странным, этот мальчик. Он был таким скромным и вежливым. Как-то это неестественно. Но не он был в этом виноват.

– Почему вы так считаете?

– Мальчику нужен отец. Я не знаю, в курсе ли вы, но его отец погиб, когда Дэниел был еще ребенком.

– Он был героем войны, – кивнул я.

– Был, но умер он не войне, если вы так подумали. Он пустил себе пулю в лоб вон там, – кивнула она в сторону гаража. – Некоторые уходят на войну, но только половина возвращается обратно, причем не самая лучшая часть. А то, с чем они возвращаются… Бог свидетель, я не против того, чтобы немного выпить, но если пить бесконтрольно… Некоторые же вообще не могут остановиться.

Я прекрасно понимал, о чем она говорит. Моя мать годами топила себя на дне бутылки.

– Дэниел нашел отца, да?

– Да. Любой другой ребенок выбежал бы оттуда с визгом и бежал бы, пока хватало сил. Но не Дэниел. Он пошел, налил в ведро воды, сделал мыльный раствор и дочиста вымыл пол вокруг остывающего тела своего папочки. Бедная мать нашла их обоих, вернувшись домой с работы. Она мне рассказала, что Дэниел сидел перед ведром с водой и смотрел в никуда.

– Когда вы его видели в последний раз?

Энни втянула щеки и сжала рот большим и указательным пальцами.

– Вчера вечером, незадолго до семи. Я это помню, потому что как раз вымыла посуду после ужина, а мой сериал еще не начался. А кухонное окно у меня как раз выходит на улицу.

– Не было странно, что он на улице в это время?

– Он работал посменно, поэтому уходил и приходил в разное время суток.

– Вы что-нибудь подозрительное заметили вчера вечером?

– Нет. В десять я уже в постели. И когда я сплю, меня и пушка не разбудит.

– Спасибо вам за уделенное время, миссис Дуфоу, – сказал я.

– Надеюсь, вы скоро поймаете убийцу.

– А вы, пока этого не случилось, хорошенько запирайте дверь.

– Это обязательно.

Она захлопнула дверь, один за другим заперла все замки и накинула противовзломную цепь.

– Все таинственно и загадочно.

Мы сидели в машине с включенным двигателем и работающим на всю кондиционером. Температура хоть и медленно, но снижалась. Солнце пекло через лобовое стекло, моя футболка уже промокла насквозь.

– Вы о чем? – спросила Ханна.

– Убийца написал сказку и хочет, чтобы зрители ему поверили. Но заставить поверить он не может. Он может только предлагать – взять их за руку, повести туда, куда хочет, но они должны сами согласиться пойти с ним. В нашем случае у нас есть тело, пистолет и записка. Сложи их вместе, и получится самоубийство.

– Но?

– Но всегда есть сомнение. Если фокусник заставляет девушку исчезнуть, а потом она появляется на том же самом месте, можно придумать с десяток способов, как это сделать. Может, в ящике двойная стена, может – люк под сценой. А вот если женщина, вопреки законам физики, тут же появляется не на сцене, а на балконе, уже начинаешь верить в чудеса. Вот где та деталь, которая превращает заурядный фокус в настоящее волшебство?