Лоренс Блок - Дьявол знает, что ты мертв

– Наверное.

Я спросил про Джулию.

– Странная она все-таки, – отозвался он. – Как думаешь, сколько ей лет?

– Сколько лет?

– Попробуй угадать, промахнешься как пить дать. Так сколько?

– Не знаю. Лет девятнадцать-двадцать.

– Двадцать два.

Я передернул плечами.

– Почти угадал.

– А ведь выглядит моложе, – сказал он. – А захочет, станет выглядеть старше. Только что с тобой была маленькая девочка, которая нуждалась в твоей защите. Проходит минута, и она превращается в строгую учительницу, которая велит тебе остаться в классе после уроков. Она столько всего знает, ты не поверишь!

– Отчего же, охотно верю.

– Но не о том, что ты думаешь. У нее мозги набиты всякой всячиной. Кстати, она сама сшила ту пижаму, в которой встречалась с тобой. Вообрази! По своей выкройке. Она может делать деньги разными способами. Ей не обязательно для этого подсаживаться в машины на Одиннадцатой авеню. Вот только сейчас ей нужно зарабатывать побольше.

– А как обстоят твои дела?

– В каком смысле? – Его взгляд стал беспокойным.

– Просто интересуюсь, как у тебя с финансами. Ты что-нибудь заработал на револьвере?

– Да, здесь полный порядок. Пистолет мне достался почти даром. Реально пришлось потратиться только на дурь.

– Какую еще дурь?

– Ну, мне же пришлось торчать около Капитана, и все такое. Прежде чем начнешь задавать вопросы, надо чтобы парни успели хотя бы немного узнать тебя. А лучший способ – купить у них травку. Они на тебе зарабатывают, и ты начинаешь им нравиться.

– Тебе пришлось спустить на это крупную сумму? Потому что в таком случае будет справедливо, если я возмещу тебе расходы.

– Волноваться нет резона у старого бизона. Я свел концы с концами.

– Как тебе это удалось?

– Легко удалось, безрогий ты лось. Все, что я там купил, продал потом у себя на Сорок второй. На одной сделке немного потерял, зато на второй подзаработал. В итоге я внакладе не остался.

– Ты толкал наркоту?

– Только без нотаций, ладно? Что мне еще оставалось? Сам я это дерьмо не употребляю. Не выбрасывать же? Я же не занимаюсь этим постоянно. Как, кстати, и покупкой оружия. Ты же знаешь, у меня одно желание – стать сыщиком, но если приходится тратить деньги, грех не вернуть их. Ты считаешь, это неправильно?

– Нет, уже не считаю, – сказал я. – Когда объясняют так доступно…

У себя в номере я разобрал револьвер и почистил его. У меня, конечно, не было предназначенного для таких целей набора инструментов, но я обошелся ватными палочками и обычным машинным маслом – все лучше, чем ничего. Закончив, я убрал оружие в тот же ящик, где хранил пять тысяч долларов. Нужно было положить деньги в свою ячейку в банке, но я упустил время, и теперь приходилось ждать понедельника.

Я включил, но почти сразу выключил телевизор. А потом позвонил Джен.

– Думаю, что смогу добыть тебе ту вещь, которую мы обсуждали, – сказал я ей. – Но прежде чем продолжить, хотел убедиться в твоем желании все еще заиметь ее.

Она заверила, что желание никуда не делось.

– Тогда принесу тебе кое-что к концу недели, – пообещал я.

Повесив трубку, я проверил ящик комода, словно револьвер мог магическим образом испариться, пока шел телефонный разговор. Но таких волшебных удач просто не бывает.

Тем же вечером я передал Элейн большую часть своего разговора с Ти-Джеем, не упомянув, разумеется, только о револьвере. Рассказал, как он покупал и продавал наркотики, чтобы с успехом выполнить одно мое поручение, и о его очевидном увлечении транссексуалом, еще не сделавшим самую важную операцию.

– Входит в этот мир, – заметила она, – незаметно втягивается. Но ты хотя бы контролируешь, насколько все серьезно? Что мы будем делать, если он сам решит отрастить себе бюст?

– Не преувеличивай. Ему просто интересно. Что-то вроде эксперимента.

– «Проект Манхэттен» тоже сначала был всего лишь экспериментом. Но вспомни, во что потом превратилась Хиросима. Как далеко у них все зашло? Они стали парой?

– Думаю, она просто затащила его в постель и дала испытать подлинное наслаждение. По всей вероятности, новизна ощущений произвела на него не только глубокое впечатление, но и потрясла до известной степени. Но это не значит, что он бросится в ближайшую клинику на электролиз или инъекции гормонов. Или они станут настолько близки, чтобы вместе подбирать шторы для своего семейного гнездышка.

– Ладно. А ты сам? Ты это когда-нибудь пробовал?

– Подбирать шторы?

– Ты знаешь, о чем я. Так пробовал или нет?

– Не припомню.

– Не припомнишь? Как можно этим заниматься, а потом даже не помнить?

– Знаешь, чего только с тобой не происходит, когда допиваешься до Боливии. Я творил много такого, о чем не помню. Так откуда же мне помнить, с кем я чудил? А если девушка была после главной операции, и хирург над ней хорошо поработал, разве смог бы я обнаружить разницу?

– Но сознательно, значит, никогда не спал с ними. А хотел бы?

– Но у меня уже есть подружка.

– Я говорю гипотетически. Взять, допустим, ту же Джулию. Ты испытывал к ней что-нибудь? Что ты чувствовал? Ты хотел ее?

– Мне это даже в голову не приходило.

– Потому что цветок нежнейшей чистоты на родине ждет тебя. Только я перепутала, верно? Цветок чистейшей нежности… Я когда-нибудь удостоюсь чести познакомиться с мисс Джулией? Или мне придется самой поехать на Одиннадцатую авеню?

– Нет никакой необходимости, – сказал я. – Уверен, они нас пригласят на свадьбу.

Субботнюю ночь я провел у Элейн. В воскресенье утром сразу после завтрака вернулся к себе в отель и отключил переадресацию звонков. Потом проверил ящик и удостоверился в реальности денег и пистолета перед тем, как набрать номер Джен.

– Ты будешь дома в ближайший час или два? Мне бы хотелось заглянуть к тебе.

– Да, я у себя.

– Тогда скоро буду.

Через полчаса я уже стоял на тротуаре Лиспенард-стрит, дожидаясь, чтобы она бросила мне ключ. На мне была холщевая борсетка. Но молнию я полностью застегнул. Мне не предстояло быстро доставать оружие.

Стоило мне выйти из лифта, как она сразу обратила внимание на мешочек у меня на поясе.

– Шикарная вещь, – сказала она. – И очень практичная. Знаю, рюкзаков ты не любишь, но вот это очень удобная штука, верно?

– Да, руки остаются свободными.

– И тебе к лицу синий цвет.

– Их делают даже из шкур угрей.

– Нет, это не для тебя. Но входи же. Будешь кофе? Я как раз сварила свежий.

Мне показалось, что внешне она осталась такой же. Впрочем, не знаю, каких перемен я ждал. Прошла всего неделя. На первый взгляд Джен еще больше поседела, но это потому, что моя память успела вернуть ей более темные волосы. Она принесла кофе, и мы попытались найти тему для разговора. Я вспомнил пятничное собрание и рассказал ей, как можно допиться до Боливии. Под кофе мы принялись подшучивать над странными историями и смешными фразами, которые слышали на встречах АА за многие годы.