Лиза Гарднер - Опасное положение

Уайетт повернулся к Николь.

– Ты сказала, флакон нашли в ее сумочке? – спросил он.

Николь кивнула.

– То есть вещи не забрали?

– Верно, – ответила блондинка. – Все выложили кучей на обеденном столе.

Тесса догадалась, к чему клонил Уайетт.

– Ломка, – тихо сказала она.

Нью-гэмпширский детектив взглянул на нее, одобрительно кивая головой.

– Еще какая. Интересно, как похитителям понравился этот небольшой сюрприз. – Он посмотрел на наручные часы. – Они ведь вряд ли ожидали, что у кого-то из похищенных начнет развиваться абстинентный синдром, чрезвычайно болезненный и требующий постоянного внимания.

– Возможно, ей нужен врач, – добавила специальный агент Адамс.

– Подключим к поиску больницы, – задумчиво произнес Уайетт, – на случай если похитители решат рискнуть. Да, прикажу направить в отделения «Скорой помощи» описание Либби Денби.

– Думаете, они еще живы? – не удержалась Тесса.

Она глянула на агента ФБР, потом на детектива шерифа. Те пожали плечами.

– Не знаю, – честно ответила Адамс, – но, конечно, надеюсь.

– А по-моему, у них неплохие шансы, – сказал Уайетт. – Если бы семью хотели убить, все бы обстряпали на месте и оставили нам три трупа. И убийцы вряд ли вооружились бы тазерами.

Тесса кивнула. Отчасти потому, что было уже поздно, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки, она уцепилась за эту соломинку.

– А еще я вам скажу, – продолжил Уайетт, – компания эта… – Он пренебрежительно поморщился. – Сборище врунов!

В его голосе была такая категоричность, что Тесса едва не рассмеялась.

– Почему вы так считаете? – спросила она, быстро взяв себя в руки.

– Они все горой за Джастина Денби, только пытаются купить его компанию. И бизнес идет хорошо, только новые мегафирмы крадут их проекты. Ах да, еще они не знают никаких семейных тайн, только сами и есть семейная тайна.

– Кто семейная тайна? – специальный агент Адамс была озадачена.

– Анита Беннетт. Разве незаметно?

– Незаметно что?

Уайетт посмотрел на обеих коллег.

– Выражение, с которым она каждый раз произносила имя старшего Денби. Она наверняка была не просто секретаршей, а одной из любовниц Дейла. Вдобавок эта речь про гулящих, но верных… Он изменял ей, но жену не бросал. И из этого мира ушел, оставив двух обманутых женщин.

– Мэри уехала, а Анита продолжила растить компанию, – проговорила Тесса. – И тридцать пять лет спустя она по-прежнему сотрудник, а не владелец.

– Некоторых это огорчило бы, – заметил Уайетт.

На лице специального агента Адамс первый раз за вечер появилась улыбка. Выглядела она особенно зловеще.

– А некоторые решили бы наконец забрать то, что считают по праву своим.

Джастина увели.

Эшлин уже спала. Я балансировала на грани сознания, то проваливаясь в пустоту от измождения, то приходя в себя от постоянной ноющей боли. Сотрясение, ломка – кто знает? Я лежала, поджав ноги. Мне снились темные бушующие волны, чудовища, обнаженные клыки и нападающие кобры. Потом я открывала глаза и чувствовала, что меня трясет, а голова чуть ли не раскалывается на части.

Джастин, по-моему, вообще не ложился. Каждый раз, когда я просыпалась, он стоял у двери в камеру. Лицо напряжено, плечи расправлены. Как зверь в клетке, выжидающий момента, чтобы выбраться. Или как часовой на посту.

В любом случае это его не спасло.

Стальная дверь распахнулась так резко, что в полудреме я приняла грохот за взрыв.

Внутрь ворвались двое – в черных шлемах и с матрасами, которые они держали, как щиты. Захватчики со скрытыми лицами походили на темных бронированных жуков из моих бредовых кошмаров.

Они орали и размахивали дубинками. Самый здоровый пошел прямо на Джастина, сбил его с ног и нанес несколько ударов. Бам, бам, бам! Второй бешеный жук накинулся на Эшлин, которая спала на нижней койке, и накрыл ее матрасом.

Послышались приглушенные крики. Перекатившись через край верхних нар, я свалилась на спину жука из преисподней и, не отдавая себе отчета, начала дубасить его по плечам. Только против щитков и пластин жучьего обмундирования мои кулаки были бессильны. Дочь вопила, и я никак не могла ее отбить.

– Я пойду, пойду! – заорал Джастин. – Не трогайте их. Не троньте, говорю!

Мучитель Эшлин выпрямился, убрал с нее матрас и смахнул меня со спины. Я тяжело шлепнулась о пол, в последнюю секунду обхватив руками голову. Не хватало еще одного сотрясения.

Джастин кое-как поднялся и, пошатнувшись, встал у открытой двери. Из разбитого рта сочилась кровь, запястья сцеплены спереди.

Первый жук схватил его за наручники и утащил прочь.

Наш мучитель, прикрывшись щитом, отступил к выходу. В последнюю минуту он откинул забрало шлема. Мик.

Он улыбнулся и послал нам воздушный поцелуй. Похоже, давно так не веселился и жаждал повторения.

Наконец он вышел за порог. Стальная дверь с лязгом захлопнулась, и мы с Эшлин остались одни.

Слез не было. По молчаливому согласию мы вместе сжались на верхних нарах, чтобы жуки не сразу до нас добрались. Из нашего стратегического пункта было видно черное небо в узком оконце. Ночь еще не прошла, новый день не наступил, но казалось, будто мы торчим в этом аду целую вечность.

Дочь легла набок, повернувшись ко мне спиной. Я обняла ее за талию и уткнулась лицом в русые волосы.

Когда Эшлин была маленькая, она обычно пробиралась к нам в спальню. Всегда молча. Я открывала глаза, а она стояла у кровати, как маленькое бледное привидение. Я приподнимала одеяло, и дочь ныряла ко мне. Наш маленький секрет, который Джастин не одобрил бы.

Я же никогда не возражала. С тех пор как она научилась ползать, ходить и бегать, я поняла, что недолго нам отведено – совсем скоро она повзрослеет и оставит родной дом. За первые пять лет жизни Эшлин, за все бессонные ночи это были чуть ли не единственные моменты, когда она по-настоящему принадлежала мне. Я любила обнимать горячий клубок ее тела у себя под боком, вдыхать запах детского шампуня.

Теперь моя девочка выросла. В свои пятнадцать она уже стояла вровень со мной, но в груди была еще худенькая, и руки-ноги хрупкие, как у жеребенка. Похоже, через год она меня перерастет. Наверное, в отца пошла. И все же Эшлин навсегда останется для меня маленькой девочкой.

Я почувствовала, что дрожь возвращается. Желудок снова скрутило. Усмирить тело усилием воли не получалось.

– Мам? – услышала я мягкий, сдавленный голос дочери.

Я пригладила ее русые волосы, и впервые за долгое время мне стало стыдно за свою слабость. Не нужно было вообще прикасаться к этим таблеткам. Зачем я так позорно расклеилась, сглупила из-за интрижки мужа? Может, наш брак и развалился, но я по-прежнему была матерью. Неужели я забыла об этом?