Кристофер Мур - Дом духов

– Ты мне что-то пытаешься рассказать, – произнес Кальвино, садясь за стол.

Ее глаза вспыхнули, она наклонилась вперед над столом, обдавая его ароматом духов и детской присыпки.

– У меня проблема, – сообщила Ратана взволнованным голосом.

– Какая проблема?

– Мама.

Винсент поднял брови. Это была старая проблема. Очень старая. Ее мать был китаянкой и носила на шее и на запястьях столько золота, сколько весила сама. Она вечно требовала от дочери, чтобы та привела домой одного из тех китайских миллионеров, которые, по словам дочери, приходили в офис финнов и собирались купить все постройки. Ратана загнала себя в угол историями обо всех перспективных женихах, которых можно встретить на ее рабочем месте, и ходила по лезвию ножа, объясняя, почему ни один из них не подходит для встречи с ее матерью. Официально Ратана работала на финнов внизу. Торговля недвижимостью с большим потенциалом. Финны обеспечивали ей прикрытие, в том числе фальшивую деловую визитку, где она значилась помощницей управляющего. Проблема с ее прикрытием заключалась в том, что ни один из этих китайских ухажеров никогда не являлся к ним домой, и старая мамаша-дракон начала что-то подозревать.

– У подруги мамы есть кузина, которая знает Порн, и Порн сказала подруге, которая сказала кузине подруги мамы, которая сказала…

– Стоп.

– …что фаранг , который снимает офис наверху, носит оружие.

Ратана была риап рой – так тайцы называют респектабельных женщин, которым полагается оставаться под родительским кровом до замужества. Противоположностью риап рой были женщины, не имеющие дома и живущие вшестером в жалкой комнатушке, продавая себя в таких местах, как «Патпонг», «Сой Ковбой», «Нана», а также в сотнях борделей и гостиниц, где можно снять комнату на несколько часов, и массажных салонах. Шрамы этих девушек невозможно прикрыть длинной юбкой.

Ни одна респектабельная незамужняя китайская девушка не станет работать в офисе холостяка- фаранга . А частный сыщик, который носит пушку, как требует его работа… Это даже вообразить себе невозможно. Ратана прибегла к небольшой лжи во спасение: что она работает на мистера Уини, богатого сингапурского магната, занимающегося торговлей недвижимостью. Любой намек на человека по имени Винсент Кальвино – и ее вышвырнут из семьи.

– Скажи ей, что я работаю на китайскую триаду.

– Это не смешно, кхан Уини.

– Тогда скажи ей, что я выбиваю безнадежные долги для финнов.

Ратана на секунду задумалась, поджав губы и легонько постукивая по ним ластиком своего карандаша.

– Этому она может поверить.

Ратана прожила в Лондоне полтора года. Предполагалось, что она изучает английский язык – чтобы повысить шансы на удачный брак; шестнадцать месяцев из них она провела в качестве «младшей жены» – так переводится с тайского миа ной , то есть «любовница» – английского барристера. Она больше узнала о непрочности брака в Англии, чем об английском языке. Барристер сказал, что шрам на коленке «придает ей оригинальность». Но он не понимал, что в тайской культуре никто не хочет отличаться оригинальностью; все хотят отличаться красотой. Однако ее заграничный опыт не был полностью потерянным временем. Ратана вернулась с отточенной способностью правдоподобно врать, придумывать легенды, мастерски изворачиваться, а также с приемлемым английским языком – другими словами, с важными качествами идеальной секретарши для частного детектива-экспата [7], не имеющего лицензии на свой револьвер.

Зазвонил телефон, и Кальвино, жестом отослав Ратану, сам взял трубку.

– «Бюро частных расследований», чем я могу вам помочь?

– Винс, я в таком ужасном состоянии. Ты не понимаешь, каким кошмарным было это утро, – произнесла Кико.

Кальвино сразу узнал ее голос.

– Кико, как забавно, я думал о тебе за кофе.

Он ждал звонка от Кико с тех пор, как прочел магические слова «токсикоман, нюхающий разбавитель для краски» в «Бангкок пост». Кико, разведенная японка из высших слоев среднего класса, работала в трущобах Клонг Той. Она вносила свой вклад тяжелой работой дотемна и завоевала поддержку и дружбу местного сообщества. В последние два года Кико руководила пилотной программой помощи токсикоманам, нюхающим разбавитель. Она выпрашивала деньги у всех крупных компаний в Бангкоке.

Два года назад ее целью было убедить детей от восьми до девятнадцати лет, что нюхать разбавитель вредно для их мозгов, здоровья и будущего. Разбавитель имеет одно назначение: разбавлять краску, он не растворяет проблемы, возникающие при жизни в трущобах. Но после двух лет она снизила уровень ожиданий. Разбавитель был дешевый, дети – бедными и неграмотными, потерявшими надежду. Не разбавитель был проблемой. Полицейские делали из токсикоманов козлов отпущения, врывались в деревянные лачуги и арестовывали одного или нескольких за преступление, совершенное кем-то другим. Кико стала неофициальным адвокатом и помогала семьям в Клонг Той организовать поликлинику и дневной оздоровительный центр.

– Это важно, Вини. Ты не поверишь, что произошло на этот раз. Я знаю, что ты занят. Я знаю, что не слишком помогла с Джеффом Логаном. Но, пожалуйста, Вини, пожалуйста, помоги мне, – произнесла она твердым, тихим голосом.

– Помочь тебе помочь Леку? – спросил он.

– Он невиновен. Он был с другом. С Пэном. Я знаю этого мальчика. Он бы не стал лгать. Лек не мог этого сделать. Ты это знаешь, правда? – спросила она с легкой дрожью сомнения в голосе.

– Я этого не знаю, Кико.

– Ты видел его лицо в утренней газете? Как они посмели опубликовать такой снимок? Боже, все видели эти синяки, – произнесла она с большим чувством.

– У полиции есть его признание, – возразил Кальвино. Он подумал, что в ее голосе появляется особенная дрожь, когда она тревожится. Ее акцент усиливается, как будто она готова перейти на японский язык.

– Простите, я могу поговорить с тем самым Винсентом Кальвино? С частным детективом, который учил меня никогда не принимать на веру признание в полиции, если на лице, предъявленном фотографам, имеются синяки?

– Ладно, ладно, может быть, полицейские надавили на него.

– Так-то лучше, – сказала она. – Надавили, наступили, затолкали, избили, выколотили…

– Полицейские скажут, что он упал. И что токсикоманы часто теряют сознание.

Ратана принесла чашку кофе, поставила ее, повернулась и вышла. Голос Кико превратился в злобное рычание.

– Упал? Этот мальчик пострадал от жестокого обращения полицейских. Как может любой разумный человек предположить, что он просто упал? – спросила она, задохнувшись от гнева.

– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я ворвался в тюрьму и освободил его? Арестовал полицейских? Сверг правительство?