Патриция Вентворт - Ключ. Возвращение странницы (сборник)

– Неприятная метафора, Фрэнк.

– Приношу свои извинения – вы поняли, что я имел в виду. Девушка из Джослин-Холта, Айви Как-Ее-Там, говорит, что приехала в город с леди Джослин и не покидала ее больше чем на минуту или две, пока обе не отправились спать около одиннадцати. Все двери в квартире были открыты, и хозяйка со служанкой перемещались из одной комнаты в другую, распаковывая и расставляя вещи. Миссис Перри Джослин прибыла около трех, и они продолжили работу втроем. Она оставалась до семи часов, когда леди Джослин пошла на кухню и начала готовить ужин. Айви говорит, что она отличная кухарка, но мне кажется, что, по ее мнению, это немного infra dig [21]. Сэр Филипп пришел в половине восьмого. После ужина он работал в своем кабинете, а Айви и леди Джослин продолжали разбирать вещи. Миссис Перри Джослин подтверждает эти показания – говорит, что была там до начала восьмого. И она, и Айви говорят, что леди Джослин не покидала квартиры. Ну, что касается активного участия в преступлении, эти показания ее обеляют. Она может отчитаться за все время после полудня до вечера и за весь вечер до одиннадцати часов, когда все три человека, находившиеся в квартире, пошли спать. Медицинское заключение утверждает, что Нелли Коллинз была мертва задолго до этого. В качестве главной убийцы леди Джослин, или, если предпочитаете, Энни Джойс, отпадает. Но это очень просто: убийца, несомненно, тот приятный джентльмен, которого мисс Коллинз хотела бы считать баронетом. Нам остается только его найти.

Маленькие, не поддающиеся определению глаза мисс Сильвер встретили его взгляд вспышкой юмора.

– Вы, случайно, не думаете об иголке в стоге сена?

Он рассмеялся.

– Скажите уж лучше о целом сарае сена! Шеф отправил меня выслеживать все, что я смогу отыскать. Пока у нас имеется, во-первых, данное мисс Коллинз описание очень приятного джентльмена и ее предположение, что он может быть Филиппом Джослином, коим он, разумеется, не был. Послушайте, вы с ней говорили, а я – нет. Обоснованно ли допустить, что этот парень, что называется, джентльмен? Я имею в виду, была ли она в состоянии это понять?

– Я склонна думать, что да.

– Потому что, видите ли, это было бы неким ключом – культурный убийца с приятными телефонными манерами. Во-вторых – и здесь мы уже стоим на твердой почве, – этот человек неплохо знаком с Руислипом и его окрестностями. Не думаю, что ее убили там. Думаю, ее перенесли туда после, и скажу вам почему. Переулок, где ее нашли, едва ли не самое подходящее место для того, чтобы тело пролежало там незамеченным в течение всего темного времени суток. А затем взгляните еще раз вот на это.

Он достал треугольный клочок бумаги, оторванный от половины листка, на котором мисс Сильвер написала для Нелли Коллинз свое имя и адрес. Из оборванного края, один под другим, виднелись обрывки слов: «…вер», «…шнс», «…ам-стрит», – при этом второй из обрывков был сильно смазан.

Мисс Сильвер посмотрела на пятно.

– Это пятно меня беспокоит. Как это случилось?

– Я думаю, это было сделано нарочно. Слово смазано, вероятно, влажным носовым платком. Никаких отпечатков пальцев. Знаете, мы оба думали, что этот уголок попал на разбитое стекло и таким образом оторвался. Но теперь я так не думаю – я думаю, что нас пытались в этом убедить. На самом деле, я совершенно уверен, что это было сделано намеренно. Потому что в Руислипе есть Каннингем-стрит и есть некая мисс Оливер, которая проживает на этой улице в доме под названием «Суассонз». Теперь вы видите, почему кому-то понадобилось смазать оторванную часть вашего «Мэншнс»? Местные полицейские остроумно связали оторванный кусок адреса с бедной мисс Оливер, которая является в высшей степени респектабельной старой девой и так расстроена мыслью, что ей, возможно, придется опознавать тело или присутствовать при дознании, что ее легко можно было принять за виновную. Бедная леди заверила меня дрожащим голосом, что никогда в жизни не слышала о Нелли Коллинз. Я ей абсолютно верю, но если бы я не узнал ваш почерк, а вы не узнали бы этот клочок бумаги, мы имели бы здесь первоклассный ложный след. А бедной мисс Оливер, возможно, пришлось бы столкнуться с дознанием.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Именно так. За всем этим стоит какой-то ловкий ум, Фрэнк.

Он кивнул.

– Что ж, наш культурный джентльмен очень хорошо знает Руислип. Конечно, он мог просто сесть со справочником и искать там, пока не нашел что-то согласующееся с клочком бумаги, но я почему-то так не думаю. Это заняло бы слишком много времени, это не стоило бы затраченных усилий. Я думаю, его просто осенила блестящая идея, он вспомнил мисс Оливер и добавил ее для большей достоверности. В этом деле ощущается дух экспромта.

Мисс Сильвер согласилась. Он продолжил:

– Что ж, культура и Руислип; и то и другое не слишком свежий след. А затем еще леди Джослин. Здесь должна быть какая-то связь, если мы сможем ее найти.

Мисс Сильвер произнесла:

– Связь будет, я думаю, с Энни Джойс…

Фрэнк пригладил назад свои лоснящиеся волосы.

– …Которая оставила Англию больше десяти лет назад и чьи связи и досье скрыты в оккупированной Франции. Только на это надежда!

На следующий день Линделл зашла навестить Анну Джослин. Невозможно оставаться в стороне. Невозможно держаться отчужденно, когда Лилла, которая раньше даже не знала Анну, провела несколько часов, помогая ей распаковывать и разбирать вещи. Даже если больше уже не осталось работы, она, Линделл, что была когда-то у Анны подружкой невесты, должна по крайней мере зайти и повидать ее. Ноги несли Линделл неохотно. Если бы не тот факт, что ее ждут, она могла бы поддаться искушению и повернуть обратно. Нет, это вздор. Она не будет слушать подобные мысли и не позволит им влиять на нее.

На улице было очень холодно. Низкие облака выглядели так, словно из них вот-вот посыплется снег. За каждым углом подстерегал капризный ветер, жаля девушке лицо, колени, ноги в тонких шелковых чулках, стараясь сбросить с головы шляпку. Идти было недалеко, но она устала прежде, чем достигла Тентерден-гарденс.

Казалось бы, приятно войти и окунуться в тепло и золотистый свет гостиной Анны, но что-то удерживало Линделл на ледяной улице. Навстречу ей вышла улыбающаяся Анна, и они расцеловались. То есть Анна подставила прохладную щеку, а Линделл коснулась ее холодными губами, при этом болезненно содрогнувшись всем телом. До этого момента ее любовь к Анне сохранялась в сердце как нечто подлинное и бережно лелеемое, пусть даже одновременно с присутствующей в ней болью. Сейчас же при этом легком прикосновении губ совершенно неожиданно вместо любви обнаружилась пустота – на этом месте больше ничего не было. Она сама не знала, как сильно побледнела, отстраняясь, и каким отчужденно-испуганным был ее взгляд, встретившийся с вопрошающим взглядом Анны.