Энн Перри - Опасная скорбь

С тревогой и отвращением он оглядел Монка, затем – с некоторым удивлением – его прекрасно сидящий костюм, безупречно накрахмаленную рубашку и начищенную до блеска обувь из добротной кожи. Внешний вид Монка явно не соответствовал его положению в обществе. Полицейский, в понимании дворецкого, занимал на общественной лестнице ту же ступень, что и уличные торговцы. Мистер Филлипс перевел взгляд на тонкое лицо Ивэна – длинный нос с горбинкой, благородных очертаний рот, умные глаза – и ощутил еще большую растерянность. Дворецкий чувствовал себя не совсем уверенно, когда видел, что люди не вписываются в отведенную им нишу. Это сбивало с толку.

– Сэр Бэзил примет вас в библиотеке, – сухо сказал он. – Будьте добры следовать за мной.

И, не дожидаясь реакции полицейских, вышел из кухни, даже не взглянув на кухарку, сидевшую в деревянном кресле-качалке.

Они прошли за дворецким по коридору мимо подвала, кладовой, буфетной, прачечной, мимо комнаты экономки – к обитой зеленым сукном двери, ведущей на господскую половину.

Паркетный пол прихожей покрывали роскошные персидские ковры, стены с деревянными панелями были увешаны прекрасной работы пейзажами. Какое-то смутное воспоминание о давних временах кольнуло Монка (возможно, подробность дела о каком-то ограблении), и в памяти возникло слово «фламандцы». Жизнь его до несчастного случая была полностью им забыта, и лишь иногда появлялись такие вот мимолетные вспышки памяти, подобные движению, которое поймаешь, бывало, краем глаза, а обернешься – и оказывается, что оно тебе только почудилось.

Но сейчас, следуя за дворецким, Монк старался не отвлекаться и целиком сосредоточиться на предстоящем деле. Он обязан был успешно справиться с заданием и ни в коем случае не позволить никому догадаться, сколь многое из того, что должно быть ему хорошо известно, в сущности, заново собирается им по крупицам. Его репутация безупречна; все ожидают от него блестящей работы. Уильям постоянно видел это в глазах окружающих, это отчетливо звучало в их словах; коллеги, судя по некоторым случайным фразам, считали его талант чем-то само собой разумеющимся. Но Монк знал, что у него слишком много врагов, с нетерпением ждущих малейшей ошибки. Они тоже хвалили его, но с какой-то странной интонацией, нервничая и отводя глаза. О причинах же такого отношения, о своих собственных поступках, вызывавших в них страх, зависть и неприязнь, Монк узнавал постепенно. То и дело он сталкивался со свидетельствами своего былого мастерства, чутья, неустанного поиска истины, неслыханной работоспособности, непомерного честолюбия, нетерпимости к бездарям и лентяям. И, в конце концов, даже после несчастного случая, лишившего его памяти, он сумел справиться с исключительно трудным делом Грея.

Они подошли к библиотеке. Филлипс открыл дверь, доложил об их прибытии и отступил в сторону, пропуская сыщиков.

Стены библиотеки, как и следовало ожидать, были увешаны книжными полками. Сквозь единственное большое окно на зеленый ковер и предметы обстановки лился умиротворяющий свет, создавая почти идиллическое настроение. Однако рассмотреть все подробно не было времени. Посреди комнаты стоял сэр Бэзил Мюидор. Имея высокий рост и при этом не склонный к полноте, он держался удивительно прямо. Далеко не красавец, и никогда им не был: слишком подвижное лицо, большой рот. Глубоко прорезанные морщины говорили скорее о темпераменте, нежели о стремлении к острословию. Пугающе темные глаза смотрели пытливо и умно. Густые прямые волосы обильно припорошила седина.

Бледный, исполненный гнева и горя, он нервно сжимал и разжимал кулаки.

– Доброе утро, сэр. – Монк представился, затем представил Ивэна.

Ему всегда было трудно говорить с теми, кто только что понес тяжелую утрату. Вид человека, потерявшего ребенка, пугал Уильяма, но работа есть работа. И хотя память о прошлом стерлась, чувство, возникающее при виде чужой боли, было ему щемяще знакомо.

– Доброе утро, инспектор, – машинально ответил Мюидор. – Будь я проклят, если представляю, чем вы сможете тут помочь, но хотя бы попытайтесь. Ночью какой-то бандит вломился в дом и убил мою дочь. Не знаю, что мы еще можем вам сообщить.

– Вы позволите нам осмотреть комнату, где это случилось, сэр? – тихо спросил Монк. – Доктор уже прибыл?

Тяжелые брови сэра Бэзила недоуменно вздернулись.

– Да… Но, право, не знаю, что, черт возьми, он теперь сможет сделать!

– Он сможет установить время и причину смерти, сэр.

– Ее зарезали ночью. И незачем звать доктора, чтобы это выяснить.

Лорд Мюидор набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Взгляд его блуждал по комнате, Монк не вызывал в нем ни малейшего интереса. Полицейские являлись лишь неизбежными атрибутами трагедии, а сам сэр Бэзил был слишком потрясен, чтобы сосредоточиться на какой-то одной мысли. Он то разглядывал покосившуюся на крюке картину, то солнце на корешках книг, то вазу с поздними хризантемами. Уильям видел лицо этого человека и прекрасно его понимал.

– Нас проводит кто-нибудь из слуг. – Он принес извинения за себя и за Ивэна, затем повернулся, собираясь выйти.

– О… да. И все, что вам будет угодно, – отозвался Бэзил.

– Я полагаю, вы ничего не слышали этой ночью, сэр? – уже стоя в дверях, спросил Ивэн.

Лорд Мюидор нахмурился.

– Что? Нет, конечно, нет, иначе я упомянул бы об этом.

Сержант еще не перешагнул порог, а сэр Бэзил уже забыл о них и уставился на шелестящую за окном листву.

Дворецкий Филлипс ожидал в холле. В молчании он провел их по широкой изогнутой лестнице на второй этаж. Устланный коврами красных и голубых тонов коридор простирался вправо и влево футов на пятьдесят с лишним и заканчивался эркерными окнами с каждой стороны. Вдоль стен были расставлены столики. Вслед за дворецким полицейские свернули влево и остановились у третьей двери.

– Вот комната мисс Октавии, сэр, – тихо произнес Филлипс. – Позвоните, если что-нибудь понадобится.

Монк открыл дверь и вошел; Ивэн последовал за ним. Высокий, украшенный лепниной потолок, роскошные люстры. Шторы с цветочным рисунком отдернуты для лучшего освещения. Три стула с прекрасной обивкой, туалетный столик с трельяжем и большая кровать с пологом на четырех столбиках. Поперек кровати лежало тело молодой женщины, одетой лишь в ночную рубашку цвета слоновой кости, испачканную темно-красными пятнами от груди и почти до колен. Руки ее были широко раскинуты, тяжелые каштановые волосы рассыпались по плечам.

Рядом с ней Монк, к своему удивлению, увидел стройного мужчину среднего роста. Умное лицо незнакомца было печально и задумчиво. Его белокурые волосы искрились в солнечном свете.

Читать дальше