Нора Робертс - Соперница

На этот раз записку положили прямо ей в машину.

– Я спросила Тима, подходил ли кто-нибудь к машине, – продолжала Дина, – но он никого не видел. Было холодно, и он заходил в гостиницу, чтобы погреться. Он сказал, что дверцы были заперты, и, зная, какой Тим добросовестный, я уверена, что так и было.

«Слишком много записок», – подумала Фрэн, и внутри у нее все сжалось. За последние несколько месяцев Дина получала их слишком часто.

– Ты сообщила в полицию?

– Я позвонила лейтенанту Дженнеру прямо из машины. Но я ничего не в состоянии с этим поделать. – Ее голос дрожал как от разочарования, так и от страха. «И было бы легче, – поняла Дина, – чувствовать что-нибудь еще, кроме страха – что угодно». – Я никак не могу в этом разобраться, не могу понять… – Пытаясь успокоиться, она потерла лицо руками, словно надеясь, что так защитится от паники. – Не могу спокойно говорить об этом. И всякий раз, когда напоминаю себе, что мне не угрожали, не причиняли никакого вреда, то чувствую, что у меня вот-вот начнется истерика. Он везде находит меня. Я готова на коленях умолять его, чтобы он оставил меня в покое. Просто оставил меня в покое. Фрэн, – беспомощно произнесла Дина, – я не знаю, что делать.

Фрэн встала и положила Келси в манеж. Потом подошла к Дине и взяла ее руки в свои. В этом прикосновении была не только поддержка, но и тихо бурлившая досада.

– Почему ты не говорила мне это раньше? Почему ты ни разу не дала понять, как сильно тебя это расстраивает?

– У тебя и так много дел. Обри, малышка.

– Так что, ты пожалела молодую мать и притворилась, что для тебя все это так, ерунда, побочный продукт славы?

– Я не видела никакой причины для беспокойства! – огрызнулась Дина. – Сейчас у нас и так столько всяких дел: шоу, козни Анджелы, сын Маргарет разбил ее машину, у Саймона умерла мать. – Презирая себя за то, что приходилось оправдываться, она опять повернулась к окну. – Финн летит на Гаити на следующей неделе. – Снаружи пес прыгал вслед за летавшими туда-сюда снежками. Дине хотелось плакать. Прижавшись лбом к холодному стеклу, она ждала, пока ее нервы немного успокоятся. – Я думала, что смогу справиться сама. Я хотела справиться сама…

– А Финн? – Фрэн подошла к Дине сзади и потерла ладонью ее окаменевшую спину. – Он знает, что с тобой сейчас происходит?

– У него очень много других забот.

Фрэн даже не постаралась сдержать негодующее фырканье.

– Это значит, что и с ним ты вела такую же игру. Ты сказала ему о последнем письме?

– Наверное, лучше подождать, пока он вернется из предстоящей поездки.

– Ты просто эгоистка!

– Эгоистка? – Ее голос дрогнул от удивления и боли. – Как ты можешь это говорить? Я не хочу, чтобы он волновался обо мне, находясь за тысячи миль отсюда!

– Он хочет волноваться о тебе. Боже, Ди, как может такой тонкий и внимательный человек, как ты, быть одновременно таким упрямым? Финн любит тебя. И хочет разделить с тобой все – и хорошее, и плохое. Он заслуживает того, чтобы знать, что ты чувствуешь. Если ты любишь его хотя бы вполовину так же сильно, как он тебя, то не имеешь права ничего скрывать от него.

– Я не собиралась скрывать…

– Но именно это ты и делаешь. Это несправедливо по отношению к нему, Ди. Как и… – резко оборвав фразу, Фрэн выругалась. – Извини, – но ее голос звучал напряженно и холодно. – Это совершенно не мое дело, какие у вас с Финном отношения.

– Нет, теперь уже не останавливайся, – так же холодно проговорила Дина. – Договаривай до конца. Как что?

– Ладно. – Фрэн набрала в легкие побольше воздуха. Они дружили уже больше десяти лет. Можно было надеяться, что их дружба выдержит и эту бурю. – Несправедливо с твоей стороны требовать, чтобы он сдерживал свои желания.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Ради бога, посмотри на него, Ди! Посмотри на него с Обри. – Она схватила Дину за руку и развернула ее обратно к окну. – Посмотри внимательно.

За окном Финн кружил Обри в воздухе, еще, еще и еще, а из-под ног у него летел снег. Эхо от восторженного визга девочки разносилось по округе, как песня.

– Этот человек хочет семью. Он хочет тебя. А ты отказываешь ему и в том, и в другом, потому что еще не все разложила по полочкам. Это не просто эгоистично, Ди. Не просто несправедливо. Это грустно. – Дина промолчала, и Фрэн отвернулась в сторону. – Мне надо переодеть малышку. – Подхватив Келси на руки, она вышла из комнаты.

Дина долго стояла, не сходя с места. Она могла бы увидеть, как Финн боролся с собакой, пока Обри прыгала в руках у отца, чтобы надеть рваную кепку на голову пузатому снеговику.

Но у нее перед глазами вставали совершенно иные картины. Финн с нахальной ухмылкой на лице, самодовольно шагающий по аэродрому под проливным дождем. Финн, измученный и спящий у нее на диване или хохочущий, когда она выудила свою первую жирную форель. Нежный и ласковый, укладывающий ее на кровать. Мрачный, с колючими глазами, вернувшийся после какого-нибудь нового несчастья.

«Он всегда был рядом, – вдруг поняла Дина. – Всегда».

Весь вечер Дина притворялась. Она накладывала в большие тарелки тушеную говядину, смеялась над шутками Ричарда. Если бы кто-нибудь подсматривал за ними через кухонное окно, то он увидел бы за столом веселую компанию друзей. Все славные, привлекательные, в хорошем настроении. Постороннему было бы сложно заметить какое-то напряжение или диссонанс.

Но Финн был опытным репортером. Хоть он сейчас и не работал, но Динино настроение мог определить даже по одному движению ее ресниц.

Он не стал спрашивать ее о причинах этого, надеясь, что Дина сама все расскажет. Но время шло, и нетерпеливый Финн понял, что ее надо подтолкнуть. Возможно, он был навсегда обречен ее подталкивать.

Финн наблюдал, как Дина устроилась поудобнее на диване в гостиной. С улыбкой на лице и с несчастными глазами.

Боже, эта женщина расстраивала все его планы! Околдовывала его. Они были любовниками уже почти два года, и так близки друг другу физически, как только можно себе представить. Но неважно, какой она была открытой и честной, ей все равно удавалось что-то от него скрывать, утаивать…

Вот и сейчас происходило то же самое, понял Финн.

«Моя проблема», – сказала бы она рассудительным тоном, который временами удивлял его, а временами приводил в ярость. Она могла со всем справиться сама. И абсолютно не нуждалась в помощи Финна.

Расстроившись, Финн поставил свой стакан и молча поднялся наверх.

Он развел огонь и грустно задумался, сидя у камина. «Интересно, сколько мне придется ждать, пока Дина сделает следующий шаг? Вечно», – выругавшись, ответил он себе. Она стала такой же его частью, как плоть и кровь.

Его усиливающееся желание иметь семью и размеренную, упорядоченную жизнь не шло ни в какое сравнение с желанием быть вместе с Диной.