Нора Робертс - Триумф смерти

– Ты его этим только разозлишь.

– Вот и отлично! Он меня тоже давно злит. – Она с облегчением вздохнула и стала рассматривать толпу журналистов на другой стороне улицы. – Никогда не соглашусь, что публика имеет право знать все обо всех. Но эти репортеры хотя бы играют по правилам и выказывают некое уважение к семье покойной.

– Я так понял, что ты внутрь уже не вернешься?

– Мне там больше делать нечего.

– Я думал, ты будешь с Рорком…

– С какой стати?!

Фини молча кивнул и полез в карман за орешками.

– Так вот почему ты бесишься, детка!

– Не понимаю, о чем ты… Кстати, а что это была за блондинка с ним рядом?

– Понятия не имею. Но смотрится неплохо. Хочешь, чтобы я разузнал?

– Заткнись, а? – Она сунула руки в карманы. – Жена Уитни сказала, что после кладбища они соберутся узким кругом у них дома. Мы с тобой тоже приглашены. Как ты думаешь, сколько это еще продлится?

– Не меньше часа.

– Тогда я успею заехать в участок. Встретимся у шефа через два часа.

– Слушаюсь и повинуюсь.

В узком кругу оказалось человек сто. Подавали закуски и напитки. Анна Уитни, как всегда, безупречная хозяйка, увидев Еву, тотчас поспешила к ней. Говорила она тихо, продолжая вежливо улыбаться:

– Очень рада, что вы пришли, лейтенант. Надеюсь, вы не станете заниматься своими расспросами здесь и сейчас?

– Миссис Уитни, я постараюсь быть насколько возможно тактичной. Но чем скорее я закончу опросы, тем скорее мы найдем убийцу прокурора Тауэрс.

– Ее дети убиты горем! Бедняжка Мирина еле держится на ногах. Было бы гораздо уместнее, если…

– Анна, – майор Уитни положил руку на плечо жены, – позволь лейтенанту Даллас заняться своими обязанностями.

Анна молча пожала плечами и отошла.

– Вы должны ее извинить: сегодня мы похоронили нашего ближайшего друга.

– Я понимаю, шеф. И постараюсь не занять много времени.

– Будьте повнимательней к Мирине, Даллас. Она сейчас очень уязвима.

– Да, сэр. Может, я поговорю сначала с ней?

– Хорошо. Я позову вас.

Оставшись одна, Ева пошла в холл и сразу же наткнулась на Рорка.

– Мое почтенье, лейтенант!

Она взглянула на два бокала вина в его руках и холодно заметила:

– Я на службе, Рорк.

– Понимаю. Это не вам.

Ева обернулась в ту сторону, куда смотрел он, и увидела сидящую в уголке блондинку.

– Естественно, – усмехнулась она и почувствовала, что даже не бледнеет, а зеленеет. – Вы времени не теряете!

Ева уже сделала шаг в сторону, но Рорк удержал ее за руку. И голос, и взгляд его были холодно-вежливыми.

– Сюзанна – наш общий друг, мой и Сесили. Она вдова полицейского, убитого в перестрелке. Сесили тогда добилась осуждения убийцы.

– Сюзанна Кимболл? – вспомнила Ева. – Ее муж был хорошим полицейским…

– Говорят, – Рорк взглянул на ее костюм и улыбнулся краешком рта. – А я надеялся, что вы его сожгли. Серый – не ваш цвет, лейтенант.

– Я сюда пришла не модели демонстрировать! Прошу прощения…

Но он еще крепче сжал ее руку.

– Обратите внимание на карточные долги Рэнделла Слейда. Он задолжал довольно крупные суммы. Как и Дэвид Анжелини.

– Это точно?

– Совершенно точно. Он должен одному из моих казино в Лас-Вегасе немалые деньги. Кстати, несколько лет назад в том же Лас-Вегасе был скандальчик, связанный с рулеткой и некоей рыжеволосой дамой…

– Что за скандальчик?

– Вы полицейский, – ослепительно улыбнулся Рорк, – вы и выясняйте.

Он направился к ожидавшей его вдове Кимболла, а к Еве подошел майор Уитни.

– Мирина в моем кабинете, – шепнул он. – Я обещал, что вы ее не будете задерживать долго.

– Не буду.

Стараясь не думать о Рорке, она пошла за майором.

Домашний кабинет Уитни казался не таким спартанским, как рабочий, но было видно, что вкус у него строгий. Стены были выкрашены бежевой краской, ковер – чуть темнее, а стулья – коричневые. Рабочий стол стоял в центре комнаты.

В углу на диване сидела Мирина Анжелини в своем траурном облачении. Уитни подошел к ней, взял за руку, что-то сказал и вышел, бросив на Еву предупреждающий взгляд.

– Мисс Анжелини, – обратилась к ней Ева, – я знала вашу мать, работала с ней и всегда ею восхищалась.

– Как и все, – ответила Мирина слабым голосом. Ее темные, почти черные глаза смотрели в пустоту. – Кроме убийцы. Прошу извинить, но, боюсь, я мало чем смогу вам помочь, лейтенант Даллас. Меня уговорили принять транквилизаторы. Я с трудом держусь на ногах.

– Вы были близки с матерью?

– Она была самой замечательной женщиной из всех, кого я знаю. Как я смогу справиться со всем этим?!

Ева подошла к Мирине поближе и села на один из стульев.

– Я отлично понимаю ваше состояние.

– Отец хочет, чтобы мы публично демонстрировали свою выдержку. – Мирина отвернулась к окну. – А я его подвожу. Отцу всегда так важно, чтобы все выглядело пристойно…

– Ваша мать много для него значила?

– Да. Они были очень тесно связаны – и семьей, и работой. Развод ничего не изменил. Он страдает… – Мирина судорожно вздохнула. – Скрывает это, потому что гордый, но страдает. Он любил ее. Мы все ее любили.

– Мисс Анжелини, расскажите о вашей последней встрече с матерью. О чем вы говорили, в каком она была настроении?

– За день до ее смерти мы болтали не меньше часа. Обсуждали мою свадьбу… – У нее по щекам покатились слезы. – Я прислала ей эскизы костюмов – для невесты, для матери невесты… Это модели Рэнделла. Мы разговаривали о них. Вам, наверное, это кажется пошлым? Последний раз я говорила с матерью о нарядах!

– Это совсем не пошло. Наоборот, очень мило и трогательно.

– Вы правда так думаете?

– Да.

– А вы с матерью о чем разговариваете?

– У меня нет матери. И никогда не было.

Мирина удивленно взглянула на нее.

– Как странно… И как же вы справляетесь?

– Я… – Разве можно объяснить то, что просто есть, и все? – У вас это наверняка будет иначе, мисс Анжелини, – мягко сказала Ева. – Когда вы говорили с матерью, не упоминала ли она о том, что кто-нибудь или что-нибудь ее беспокоит?

– Нет. О ее работе мы вообще редко разговаривали. Право, меня это никогда особенно не интересовало. Мама очень радовалась тому, что я скоро прилечу, мы много смеялись… Я прекрасно знаю, какой она представала перед окружающими, но это был профессиональный имидж. В жизни она была гораздо мягче, раскованнее. Я шутила по поводу Джорджа Хэммета, говорила, что Рэнделл может сделать подвенечное платье и для нее…

– А как она на это реагировала?

– Смеялась вместе со мной. Мама вообще любила смеяться, – произнесла Мирина почти сонным голосом: видимо, транквилизаторы начали действовать. – Она сказала, что ей огромное удовольствие доставляет быть матерью невесты и совершенно не хочется становиться невестой самой. Она прекрасно относилась к Джорджу, думаю, им было хорошо вместе. Но, кажется, она его не любила.