Луиза Пенни - Убийственно тихая жизнь

– Ты это все к чему?

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что я чувствую, видя от раза к разу, как ты это делаешь? Причем сам я ничего не могу предпринять, разве что собрать осколки. Прекрати ждать, что люди будут делать то, чего они никогда не делали. Йоланда – злобная, отвратительная, мелочная тварь. Прими это и держись от нее подальше. А если ты приближаешься к ней, то будь готова к последствиям.

– Это несправедливо. Похоже, ты думаешь, что я идиотка, которая понятия не имеет о том, что произойдет. Я прекрасно знала, что она сделает. И все равно пошла на это. Потому что мне нужно узнать кое-что.

– Узнать что?

– Мне нужно было услышать смех Андре.

– Его смех? Зачем?

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. Помнишь, Джейн рассказывала об ужасном смехе, который она слышала, когда мальчишки кидались пометом в Оливье и Габри?

Питер кивнул.

– Такой же смех я слышала сегодня утром на собрании в церкви. Это был смех Андре. Вот почему мне нужно было подойти к их столу – чтобы еще раз услышать этот смех. И он смеялся. Вот что можно точно сказать о Йоланде и Андре: они предсказуемы.

– Но, Клара, Андре – взрослый мужчина. Он не был одним из тех мальчишек в масках.

Клара молча ждала. Обычно Питер не был таким тупым, так что наблюдать за ним было забавно. Постепенно морщины на его нахмуренном лбу разгладились.

– Это был сын Андре – Бернар.

– Ну наконец-то!

– Джейн перепутала. Это были не Филипп, Гас и Клод. Одного из них там не было. А был Бернар.

– Сказать об этом старшему инспектору Гамашу? Или он сочтет, что я хочу оклеветать Йоланду? – спросила Клара.

– Какая разница? Гамаш должен об этом знать.

– Хорошо. Я сегодня пойду в бистро во время его «приема».

Клара подняла палку и бросила в надежде, что Люси побежит за ней. Собака не побежала.

Крофты приняли условия сделки. Впрочем, выбора у них не было, и вот Гамаш, Бовуар, Николь и Крофты направились вниз по узким ступенькам. Подвал был хорошо организован и не имел путаных лабиринтов, по каким Гамашу нередко доводилось пробираться. Когда он сказал об этом, Крофт ответил:

– Содержать подвал в порядке – одна из обязанностей Филиппа. Мы несколько лет делали это вместе, но в день его четырнадцатилетия я сказал ему: все, теперь будешь делать это сам. – Почувствовав, что его слова могут быть не так поняты, Крофт добавил: – Но это был не единственный подарок ему ко дню рождения.

В течение двадцати минут Гамаш и Бовуар тщательно обыскивали подвал. И наконец среди лыж, теннисных ракеток и хоккейной оснастки за вратарскими перчатками, висящими на стене, они обнаружили колчан. Бовуар осторожно снял его с крюка при помощи теннисной ракетки и заглянул внутрь. И увидел пять старых деревянных охотничьих стрел. Но вот чего он не увидел в колчане, так это паутины. Этот колчан недавно доставали.

– Это чей, мистер Крофт?

– Моего отца.

– Здесь только пять стрел. Это обычно?

– Таким он мне достался в наследство. Вероятно, отец одну потерял.

– Но вы говорили, что это случается крайне редко. Что охотники почти никогда не теряют стрел.

– Верно. Но между «почти никогда» и «никогда» есть разница.

– Вы позволите? – вмешался Гамаш.

Бовуар протянул ему теннисную ракетку с висящим на ней колчаном. Гамаш поднес ракетку с колчаном почти к носу, заглянул внутрь и попытался увидеть круглое кожаное донышко старого колчана.

– У вас есть фонарик?

Мэтью снял с крючка ярко-желтый фонарик и протянул Гамашу. Тот включил фонарик и увидел шестую лунку, оставленную кончиком стрелы на донышке. Показал Бовуару.

– Тут до недавнего времени было шесть стрел, – сказал Бовуар.

– До недавнего времени? С чего вы это взяли, инспектор?

Слыша, как Мэтью Крофт пытается сохранить спокойствие в голосе, Гамаш проникся к нему сочувствием. Крофт держался из последних сил. У него даже руки начали дрожать от напряжения и голос срывался.

– Я разбираюсь в кожах, мистер Крофт, – солгал Бовуар. – Это тонкая телячья кожа, ее используют за ее податливость и в то же время износостойкость. Эти стрелы – а я полагаю, что это охотничьи стрелы, – Крофт при этом пожал плечами, – они могут размещаться наконечниками вниз в колчане с кожаным донышком, при этом наконечники не тупятся, но и кожу не прорезают. И вот что важно, мистер Крофт, кожа не сохраняет форму того, что в ней находится. Она настолько эластична, что спустя время возвращается в свое прежнее состояние. В этом донышке шесть отметин от стрел, но стрел только пять. Как такое возможно?

Крофт хранил молчание, плотно сомкнув губы.

Бовуар протянул теннисную ракетку и колчан Николь, чтобы она держала их, пока они с Гамашем будут продолжать поиск. Теперь Крофт присоединился к жене, и вместе они наблюдали за действиями полицейских, не зная, чем все это для них кончится. Следующие полчаса Гамаш и Бовуар дюйм за дюймом обыскивали подвал. Они уже почти сдались, когда Бовуар подошел к печке. Он заглянул внутрь и сразу же увидел рекурсивный лук, а рядом с ним топор.

Гамаш запросил и быстро получил ордер на обыск, и дом Крофтов обыскали от чердака до сарая и птичника. Филиппа нашли в его спальне с наушниками от «Дискмана» на голове. Бовуар проверил пепел в зольнике и нашел металлический наконечник от стрелы, тронутый огнем, но все еще цельный. И тут ноги под Мэтью Крофтом подогнулись, и он опустился на бетонный пол тем местом, о котором в стихах не говорится. На этот раз поэзия его не спасла.

Бовуар отправил находки в криминалистическую лабораторию в Монреале. И теперь члены команды уселись кружком в пожарном депо.

– Что будем делать с Крофтами? – спросила Лакост, отхлебнув четверной кофе из «Тима Хортона».

– Пока ничего, – ответил Гамаш, надкусывая шоколадный пончик. – Нужно дождаться результатов экспертизы.

– Результаты будут завтра, – сказал Бовуар.

– Я говорю о Мэтью Крофте. Не стоит ли его задержать? – спросила Лакост, приглаживая свои блестящие каштановые волосы запястьем, чтобы в них не попала шоколадная глазурь.

– Инспектор Бовуар, что скажете?

– Вы меня знаете. Я всегда считаю, что лучше подстраховаться.

Гамаш вспомнил карикатурку, которую он вырезал из «Монреаль газетт» много лет назад. «Присяжные сочли вас невиновным, но я, чтобы подстраховаться, даю вам пять лет». Он смотрел на нее каждый день и посмеивался, понимая глубинную правду этого. Какая-то его часть тоже хотела подстраховаться, даже за счет свободы других людей.

– Чем мы рискуем, оставляя Мэтью Крофта на свободе? – Гамаш оглядел присутствующих.

– Не исключено, что в доме есть и другие улики, – сказала Лакост. – И он может их уничтожить до завтрашнего дня.

– Верно. Но разве миссис Крофт не могла с легкостью уничтожить их еще раньше? Ведь это она бросила стрелу в печь и собиралась порубить топором лук. Она в этом призналась. Если уж кого и задерживать, то именно ее, за уничтожение улик. Я скажу вам, о чем я думаю.