Кристина Ульсон - Стеклянный дом

– На четвертом месяце, – эхом откликнулся Петер. – Неужели по ней ничего не было заметно?

– Тогда бы мы об этом услышали.

– Кому-то она должна была довериться, – заметила Фредрика.

– Может быть, отцу ребенка? – предположил Петер. – А он не пришел в восторг от этой новости и прибил ее?

– И расчленил, – добавил Алекс. Он прикоснулся к фотографиям. – Существуют две основные причины, по которым убийца расчленяет труп. Первая – чтобы осложнить установление личности. Вторая – убийца психопат, получающий удовольствие от садистских действий. Но в этом случае он, скорее всего, зароет все куски в одном месте.

– Может быть, убийца руководствовался обеими этими причинами, – задумчиво проговорила Фредрика.

– Может быть, и так. – Алекс взглянул на нее. – Тогда плохи наши дела. Потому что Ребекка может оказаться не единственной.

– Но если мы включим в нашу рабочую гипотезу факт беременности, получается, что убийца действовал по личным мотивам.

– Разумеется, и потому мы начнем с этого конца. Кто был отцом ребенка и почему никто не знал о том, что она беременна?

– Каковы результаты предварительного следствия? – спросила Фредрика. – Удалось выявить подозреваемых?

– Мы как одержимые искали нового бойфренда, о котором шли упорные слухи, но так и не смогли его вычислить. Странная история от начала до конца. Нигде никаких следов – ни среди ее телефонного трафика, ни в электронной почте. Никто не знал, как его зовут, но несколько человек утверждали, что «слышали о нем». Он парил над следствием, как призрак, но мы так и не добрались до него. В остальном же у нас не было ни одного подозреваемого.

Петер наморщил лоб:

– Там фигурировала и бывшая подружка.

– Даниэлла.

– Вот именно. Так почему же у нее вдруг завелся бойфренд?

– Понятия не имею. – На лице Алекса появилось усталое выражение. – По словам матери, Ребекка вечно находилась в поисках новых впечатлений. У нее было несколько бойфрендов, а подружка только одна.

– Она числилась в подозреваемых? – спросила Фредрика.

– Какое-то время мы рассматривали это как рабочую версию. Но у подружки было алиби, к тому же мы не смогли найти убедительного мотива.

– А Хокан Нильссон? – спросил Петер. – Как обстояло дело с ним?

Улыбка промелькнула на лице Алекса и исчезла, словно заблудившись в морщинах. Эта прерванная улыбка – отголосок скорби.

– Хокана мы проверяли очень тщательно. Не с самого начала, а позднее, когда у нас не осталось других следов. Его усердное желание помочь следствию, проведение кампаний – чтобы разыскать ее любой ценой. Нам показалось, это больше чем дружба – почти мания. Когда остальные друзья устали надеяться, один Хокан продолжал поиски.

– Тот, кому есть что скрывать…

– Более всего склонен демонстрировать заботу, знаю. Но в случае с Хоканом не думаю, чтобы дело обстояло именно так.

– Алекс, он живет в Мидсоммаркрансене, – заметил Петер, когда руководитель умолк. – Мы должны проверить его еще раз.

Алекс выпрямился. Этот факт ему известен не был.

– Обязательно. Мы всех должны проверить еще раз, и особенно Хокана. Но мы не будем вызывать его на беседу сразу.

– Почему?

– Хочу посмотреть, как он отреагирует, когда новость появится в СМИ. Поставьте за ним наружное наблюдение, и посмотрим, куда он направится. – Алекс перевел взгляд на Фредрику: – А мы с тобой поедем к Диане, матери Ребекки Тролле. По пути они почти не разговаривали. Алекс знал, какие вопросы Фредрика хотела бы задать ему: как он поживает, свыкся ли с одиночеством, как чувствует себя после возвращения на работу? У него тоже были к ней вопросы. Как поживает Сага, спит ли она по ночам или не дает родителям покоя, прорезались ли зубки?.. Но ему так и не удалось ничего из себя выдавить. Он как будто превратился в мидию, створки которой не открывались. Такую следовало, скорее, выкинуть.

До дома Дианы Тролле в Спонге было недалеко. Он бывал у нее много раз, но с последнего визита прошло уже немало времени. Теперь он вспомнил, что она ему понравилась, он счел ее привлекательной женщиной. Артистическая натура, пропадающая на скучной должности в управлении здравоохранения.

Поначалу, пока шли поиски, она была полна надежд. Алекс откровенно сказал ей, что эти первые дни – решающие. Если ее дочь не найдется в ближайшее время, шансы обнаружить ее живой становятся минимальными. Его слова она восприняла спокойно. Не потому, что дочь мало значила в ее жизни, а потому что дала себе слово не страдать заранее. За этот тезис она держалась довольно долго.

– Для меня она жива, пока не доказано обратное, – сказала Диана Алексу. Впоследствии он часто вспоминал эти слова в похожих случаях.

Но сейчас трагедия стала неоспоримым фактом. Ребекка мертва, тело осквернено и зарыто в землю. Ее пирсинг лежал у Алекса в кармане пиджака. И ни капли утешения они с Фредрикой пока не могли предложить. Хоть как-то помогло бы, если бы они сумели объяснить, что привело к смерти Ребекки. А до этого было еще очень далеко.

Диана отворила дверь еще до того, как они позвонили. Они вошли в гостиную и сели. Алекс сообщил хозяйке о смерти дочери. Диана сидела в большом кресле и плакала.

– Как она умерла?

– Диана, мы этого не знаем. Но я клянусь, что выясним.

Алекс огляделся. Дочь продолжала жить в обстановке комнаты. На фотографиях, где она была снята вместе с братом. На портрете, который мать нарисовала в день ее конфирмации.

– Я все поняла, едва увидела, как вы выходите из машины. Но все же надеялась, что вы расскажете мне больше.

Фредрика поднялась:

– Я могу сделать чай. Не возражаете, если я похозяйничаю у вас в кухне?

Диана молча кивнула, и Алекс задумался: видел ли он когда-нибудь, чтобы Фредрика так поступала? Но не смог вспомнить ни одного случая.

Из кухни донесся звук включенного электрочайника и звон чашек, поставленных на поднос.

– Мы снова беремся за это дело в полную силу, – заговорил Алекс, тщательно подбирая слова. – Надеюсь, вы и не предполагали ничего другого.

Диана улыбнулась сквозь слезы. Влажные капли на высоких скулах. Темные глаза под буйно разросшейся челкой. Состарила ли ее скорбь по пропавшей дочери? Алексу так не показалось.

– Вы не нашли того, кто это сделал, – напомнила она.

– Это правда, не нашли. Но теперь ситуация изменилась.

– В каком смысле?

– У нас есть место находки – географическая точка, к которой можно привязать убийцу. Мы надеемся найти следы того, кто это сделал, но…

– Прошло так много времени, – договорила за него Диана.

– Но мы сможем.

Его голос звучал глухо от гнева и твердой решимости. С надеждой всегда больно расставаться – на пороге полного отчаяния. Алекс знал это лучше, чем кто бы то ни было.