Оливер Пётч - Дочь палача и черный монах

И уставилась в пустой коридор.

Магдалена крепко выругалась. Проклятый монах опять от нее ускользнул!

Она двинулась дальше, обежала вокруг атриума и снова оказалась перед порталом, ведущим в собор. Возможно ли такое? Просто немыслимо, чтобы монах снова в него прошел. Она бы его увидела ! Магдалена выглянула из крестового хода в окруженный колоннами внутренний двор, среди низких кустов дремал под снежным покровом небольшой сад с травами. Там тоже никого не было. Незнакомец, казалось, растворился в воздухе. Магдалена снова пошла вдоль коридоров. Быть может, отыщется какая-нибудь дверь, которую она не заметила? Или проход, или скрытая ниша?

Только теперь девушка улучила минутку, чтобы оглядеться внимательнее. По левой стене тянулись надгробные плиты самых разных времен. С плит на нее взирали рыцари в устаревших доспехах, скалившиеся скелеты и престарелые епископы. Но никаких дверей Магдалена не нашла.

Она упустила незнакомца.

Утомившись, девушка прислонилась к одной из плит и перевела дух. По крайней мере, она знала теперь, что убийца Коппмейера был служителем в соборе. Стражники возле ворот его поприветствовали, а сам он явно хорошо здесь ориентировался. И носил такой же крест, как у молодого епископа с рисунка на боковом нефе. Крест с двумя поперечинами.

Такой же крест… Ее посетила мысль, столь ужасная и невероятная, что сначала Магдалена не желала ее признавать.

Могло ли быть такое, что епископ и этот монах – один и тот же человек?

Но не успела она представить все значение этой чудовищной мысли, как надгробная плита за ней вдруг заговорила.

Магдалена отскочила, выронила мешочек с травами и уставилась на каменного мужчину на плите. На нее таращился пустым взором рыцарь в латах и открытом шлеме, сбоку у него висел широкий меч, а в ногах резвились две собаки.

Магдалена задержала дыхание и прислушалась. Из раскрытого в немом крике рта рыцаря приглушенно доносились едва уловимые шепот и гул.

Она снова осторожно приблизилась к каменному рельефу и прижалась ухом к холодной плите. За ней что-то гудело, непрерывно и жалостливо. Магдалена закрыла глаза и прислушалась к звуку. Из-за каменной плиты пробивался не отдельный чей-то голос, а приглушенный хор множества мужчин.

Возможно ли это?

Магдалена обеими руками уперлась в плиту, но та не шелохнулась. Она пыталась нащупать в ней скрытые механизмы или зазоры по бокам, куда смогла бы просунуть пальцы.

Но тщетно.

В конце концов взгляд ее упал на две чаши величиной с ладонь, наполненные святой водой. Они представляли собой два каменных черепа, установленных на уровне бедер по обеим сторонам от плиты. В макушке у каждого было продавлено углубление в виде чаши. Вода в них замерзла, а сами черепа казались старыми и обветренными. Магдалена присмотрелась к ним внимательнее. Правый череп стоял немного косо и, склонив голову, лукаво скалился снизу на Магдалену. Словно бедный грешник, которому отец свернул шею , подумала она. Девушка ухватилась за череп и попыталась его повернуть.

Череп поддался.

Тяжелая каменная плита со скрежетом съехала в сторону, и взору открылась крутая истоптанная лестница, спускавшаяся во тьму. Магдалена затаила дыхание и прислушалась. Глубоко внизу жалостливым хором пели мужские голоса. До нее доносились обрывки латинских фраз.

Mors stupebit et natura, cum resurget creatura… Deus lo vult… Confutatis maledictis, flammis acribus addictis… Deus lo vult… [13]

Deus lo vult. Такова воля Господа.

Снова она, эта латинская фраза, о которой рассказывал отец. Та самая фраза, которую обронили в трактире Штрассера говорившие на латыни незнакомцы. Та самая, которую пробормотал убийца в крипте Альтенштадта.

Такова воля Господа.

Настало время спуститься вниз.

Магдалена затолкала за пазуху мешочек с травами, шагнула в проход и осторожно, шаг за шагом, стала спускаться по крутой лестнице. Ступеньки вились вокруг ветхой колонны, голоса становились все ближе. На стене теперь то и дело стали попадаться высеченные рисунки, криво нарисованные рыбы и временами буквы «P» и «X». Появились ниши, в которых мерцали масляные светильники и указывали Магдалене дальнейший путь. Ее не покидало чувство, что лестница эта была много старше, чем весь собор над ней.

Наконец ступеньки закончились. В сторону, откуда доносилось пение, вел узкий сводчатый коридор, далеко впереди мерцал яркий свет. Магдалена на ощупь двинулась по темному проходу и задела рукой что-то гладкое и пыльное, на пальцах остался мучнистый слой. Она отдернула руку и огляделась. Рядом с ней с пола высилась аккуратно сложенная куча черепов. Одному из них девушка и угодила точно в глазницу. У правой стены до самого потолка были уложены кости. Пение слышалось теперь совсем рядом.

Iudex ergo cum sedebit, quidquid latet apparebit… Deus lo vult… [14]

Магдалена добралась до конца коридора, спряталась за небольшой пирамидой из черепов и выглянула из-за угла.

И от увиденного оцепенела.

Взору ее открылся склеп размерами с небольшую церковь. В многочисленных нишах, грубо высеченных в стенах, до самого потолка грудились кости и черепа. В дальней части зала стоял каменный алтарь, позади него на стене висел обветшалый крест. Факелы отбрасывали свой свет на людей в монашеских рясах и капюшонах. Их было не меньше двух дюжин. Они столпились – кто стоя, кто на коленях – перед крестом и хором пели. На каждом поверх рясы была белая накидка, на которых Магдалена разглядела кресты той же формы и цвета, что и на стене. С двумя поперечинами и выкрашенные в кроваво-алый.

Tuba mirum spargens sonum, per sepulcra regionum… Deus lo vult… [15]

Минула целая вечность, пока они не закончили пение. Магдалена чувствовала, как у нее затекли ноги, но она все пряталась за пирамидой и ждала, что будет дальше. Один из собравшихся вышел к алтарю и молитвенно сложил руки. Как и у всех остальных, на лицо его надвинут был капюшон. Человек этот развернулся к присутствующим, и до Магдалены донесся его громкий звонкий голос.

– Дорогие собратья, – начал он. – Достойные горожане, священнослужители и простые проповедники, вы проделали сюда долгий путь. Наше братство в незапамятные времена возложило на себя миссию: искоренить всех до одного еретиков и остановить распространение проклятых протестантов! – Из-под капюшонов одобрительно забормотали, но выступающий жестом попросил тишины. – Вам известно, что мы также пытаемся спасти от еретиков истинные сокровища Господа. С тех пор нам многое удалось вернуть в лоно священной Римско-католической церкви. Единственной церкви! – Он выдержал эффектную паузу. – Я собрал вас для того, чтобы сообщить радостную весть. Нам удалось уберечь величайшее сокровище христианства!

Среди собравшихся поднялся взволнованный шум. Предводитель снова призвал к тишине.