Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник)

– Слава Богу, ты пришел! – воскликнула Фелисити. – Где пропадал?

Он окинул ее равнодушным взглядом:

– Расследовал ночное убийство. С чего вдруг я так срочно понадобился? Нельзя ли и мне чашечку чая, тетя Мэрион?

Леди Мэттьюз с каким-то особым тщанием выбирала два куска сахара из сахарницы и, не поднимая от нее глаз, заговорила:

– Целых два важных сообщения для тебя. Сейчас сниму камень с души. Та девушка хочет тебя видеть. Она или в гостинице «Голова вепря», или в коттедже «Плющ». Не слишком приятное местечко.

Эмберли взглянул на тетушку, глаза его улыбались:

– А я все гадал, где же ее искать. Ладно, спасибо.

Леди Мэттьюз взяла молочник:

– Этот дворецкий. Из особняка.

Улыбка тотчас исчезла. Фрэнк как-то особенно пристально взглянул на тетушку:

– Да?..

– Звонил по поручению Бэзила Фонтейна. Просил передать, что тот уехал в город.

– Когда?

– Около двух, дорогой.

– Кто именно звонил?

– Дворецкий. А разве я не сказала? Будет у себя в клубе, весь день.

Эмберли перевел взгляд на настенные часы.

– Знаете, тетя, я передумал. И мне совсем не хочется чая.

– Чай может и подождать, – сразу же согласилась с ним леди Мэттьюз. – И еще кое-что интересное. Так неосмотрительно со стороны Хамфри! Эта книга. Ты сейчас удивишься.

– Уже удивлен. Итак, что с книгой?

– Хамфри по рассеянности оставил ее в «Голове вепря». Он был там с Фелисити. Они навещали Ширли. Ну и забыли ее там.

Эмберли резко развернулся, посмотрел дяде прямо в глаза:

– Вы оставили ее там?! И книга теперь у нее?

– Да, я действительно забыл там эту книгу. Но потом вспомнил, и мы почти сразу же вернулись за ней. И мисс Браун, разумеется, тут же отдала ее.

– Какого черта вы не сказали мне об этом раньше?! – вскинулся Фрэнк. – Когда именно у Ширли оказалась та книжка? И кто еще об этом знает?

– Фелисити, дорогой, – мягко сказала леди Мэттьюз. – Она сказала об этом Бэзилу Фонтейну. Так что многие теперь знают. И Джоан, и этот ее милый молодой человек, и я, и дворецкий.

Фелисити покраснела и не решалась поднять глаз на кузена:

– Мне страшно стыдно, что проговорилась. Простите, я не хотела ничего плохого. Но откуда мне было знать, что об этом говорить нельзя?

– Вот идиотка, черт бы тебя побрал! – выругался Эмберли и вышел прежде, чем кузина успела придумать сколько-нибудь достойный ответ.

Несколько секунд спустя они услышали, как во дворе взревел мотор «бентли». Машина пронеслась под окном и скрылась из виду.

Сэр Хамфри с трудом оправился от шока, вызванного грубым поведением племянника.

– Господь, благослови мою душу, – простонал он. – Ну откуда мне было знать, что это так важно? Я уже начинаю всерьез беспокоиться.

Леди Мэттьюз обернулась и посмотрела на блюдо с пирожными на буфете.

– Почему никто не предлагает мне что-нибудь съесть? – жалобно протянула она. – Я страшно голодна.

– Но ты же сама от всего отказывалась, – напомнила ей Фелисити.

– Чепуха, дорогая. Передай мне вон ту лепешку, будь добра, – умиротворенно произнесла леди Мэттьюз.

Как только леди Мэттьюз удалилась, Ширли почувствовала, что ее раздирают самые противоречивые чувства. Ей хотелось сбросить этот тяжкий, непосильный, давящий на нее груз, перевалить его на чьи-то другие плечи, но стоило только задуматься, к чему это может привести, и она начинала нервничать. Девушка до сих пор помнила, как мертвой хваткой сомкнулись на ее запястье пальцы, когда она стояла на Паттингли-роуд перед машиной, в которой находился убитый мужчина. У нее до сих пор оставался на руке синяк, и сложилось впечатление, что мистер Эмберли (как бы этот господин ни любил животных) проявляет мало сострадания к людям, которых он уличил в нарушении закона. Еще больше беспокоило Ширли его сотрудничество с полицией. Да, верно, он, судя по всему, ни слово не сказал полиции о ее присутствии на месте преступления той ночью. Верно также и то, что Эмберли не выдал Ширли во время бала-маскарада. Но проявленное им снисхождение, как ей казалось, было продиктовано не добротой или галантностью, но желанием, фигурально выражаясь, протянуть Ширли веревку, на которой она затем повесится. Он не спускал с нее глаз с самого начала, и девушке казалось: взгляд этот был недобрым. Некоторые его слова до сих пор болью отзывались в сердце. Эмберли сказал, что она совсем не нравится ему, и, похоже, он говорил это искренне. Тем более что Ширли не чувствовала никаких проявлений симпатии с его стороны. Напротив, Эмберли подсмеивался над ней, бывал очень груб и не упускал возможности лишний раз заявить, что она бессердечна и глупа. И девушка не слишком обольщалась проявленной им мягкостью и добротой в ночь смерти Марка. В конечном счете он был джентльменом, с детства ему прививали приличные манеры, и лишь совершенный мужлан не продемонстрировал бы сочувствия при подобных обстоятельствах. Не слишком обольщалась она, и когда Эмберли сменил тактику, в надежде убедить ее довериться ему. По убеждению Ширли, мистер Эмберли был совершенно безжалостным человеком.

Леди Мэттьюз разгадала часть ее тайны и, похоже, считала, что и племяннику она известна. Ширли не слишком удивляла проницательность, проявленная этой дамой, но как Эмберли мог обо всем догадаться, она пока не понимала. Тем не менее у нее не раз возникало тревожное ощущение, что ему известно о ней куда больше, чем он говорит.

На смену шоку, который испытала Ширли, узнав об убийстве Коллинза, пришла апатия. Казалось, до успешного завершения плана было рукой подать. И вот камердинер мертв, и вместе с ним умерли все ее надежды. Теперь, похоже, она ничего уже не сможет поделать. Если мистер Эмберли захочет помочь, что ж, пусть попробует. Если он отправит ее в тюрьму, что ж, значит, так тому и быть.

Слова, которые она говорила Коллинзу, до сих пор звенели в ушах. Полбатона! Полбатона! Все лучше, чем вовсе никакого хлеба, верно? Девушка с горечью думала о том, что, если второй половинки ей теперь не видать, было бы лучше вообще не знать об этой искушающей приманке.

Вдруг Ширли осознала, что потратила чуть ли не целый час на бесплодные размышления и заехать в коттедж «Плющ» до ленча она не успеет. Девушка вышла из гостиницы купить пакетик багажных ярлыков и с улыбкой заметила, что ее верный страж топает за нею по пятам на почтительном расстоянии. Если б не охватившая ее депрессия, она бы непременно подшутила над ним, втянула в продолжительную прогулку по окрестным полям с живыми изгородями. Ходок из него, пожалуй, никудышный. Долго не продержится.

Ширли намеревалась отправиться в коттедж сразу после ленча, но когда, готовясь выйти из номера, прикрепляла к ошейнику Билла поводок, вдруг остановилась и неуверенно взглянула на чемодан с одеждой. Бультерьер рванулся к двери, взглядом упрекая ее за медлительность, но она покачала головой: