Эрл Гарднер - Пройдоха

Судья поднялся и с серьезным видом удалился. Я остался ждать в зале суда. Через несколько минут шериф предложил мне пройти в его кабинет. Вошел прокурор и посмотрел на меня взглядом, который ясно давал понять, что он не относит меня к нормальным представителям рода человеческого.

После перерыва шериф препроводил меня снова в зал суда. Вошел судья. Он сел, и плечи его как-то по-стариковски обвисли. С высоты своего судейского места он посмотрел на прокурора.

– У суда нет альтернативы. В данном случае закон гласит именно то, что заявил подсудимый. В соответствии с тем, как этот закон сформулирован, можно хладнокровно и абсолютно безнаказанно совершить убийство. И такое действительно случилось. Изобразив перед нами молодого и не слишком умного преступника, он сумел сам закон сделать своей жертвой. Со стороны суда нет никакого сомнения в том, что в данном случае благодаря своей беспринципности и хитрости обвиняемый тщательно спланировал каждый шаг своих предумышленных действий. Однако у суда нет никаких законных доказательств этого. Те законы Калифорнии, на которые сослался обвиняемый, полностью соответствуют ситуации. Бесполезно спорить с интерпретацией закона калифорнийскими судами. Таково решение Калифорнии, и ее суды не вправе искать иного толкования. Так что Калифорния не может требовать выдачи этого человека. Хотя суд и сожалеет о необходимости принять такое решение, он освобождает Лэма из-под стражи.

– Но, ваша честь, – заявил прокурор, – у нас нет особой необходимости верить тому, что он говорит. Вы могли бы держать его под стражей, ожидая дальнейших событий. Может быть, он…

– Очевидно, вы не в полной мере оценили дьявольскую изобретательность подсудимого, – заявил судья. – Нельзя санкционировать его выдачу из штата Аризона. Он не является лицом, скрывающимся от правосудия. Во всяком случае, от калифорнийского правосудия. Я сомневаюсь в том, имеется ли достаточно доказательств, чтобы связать его с преступлением, совершенным в Канзас-Сити. Даже если таковые появятся, его нетрудно будет найти, поскольку он не собирается покидать штат Аризона, ибо только здесь пользуется судебным иммунитетом, фактически неприкосновенностью. В других штатах этого не будет. Он достаточно сообразителен, чтобы не только это понять, но и полностью воспользоваться этим. Я сомневаюсь даже в том, можно ли санкционировать выдачу его в Канзас-Сити. Он освобождается из-под стражи.

Шепот публики в зале суда усилился. Но он был не враждебным, а скорее удивленным и любопытным. Если бы я защищался через адвоката, то меня, наверное, линчевали. А так я стоял перед судом беспомощный, одинокий, слабый против сильных. Я вынудил судью принять мое толкование закона и нанес полное поражение изумленному прокурору.

Кто-то захлопал.

Кто-то засмеялся.

Судья приказал очистить зал и закрыл заседание.

– Миссис Кул только что прилетела из Калифорнии, – объяснил мне портье в гостинице «Феникс». – Полет у нее был не из приятных, и она прибыла в расстроенных чувствах. Просила ее не беспокоить.

– А я именно тот человек, из-за которого она прилетела, – сказал я, показывая ему телеграмму. – Вот видите, тут она сообщает, чтобы я встретился с ней побыстрее!

Портье помялся, затем попросил телефониста на коммутаторе позвонить в ее номер. Потом назвал номер – 319. Я поднялся на лифте на третий этаж и, постучав в дверь, услышал:

– Входи, Дональд, и, черт побери, не шуми так.

Я открыл дверь и увидел ее сидящей на постели, голова обмотана мокрым полотенцем, щеки и губы отвисли, еще более подчеркивая челюсть, похожую на крейсер.

– Ты когда-нибудь летал, Дональд?

Я кивнул.

– И тебя тошнило?

– Нет.

– А меня тошнило. Боже мой, я думала, этот чертов самолет никогда не долетит. Однако, голубчик, какую чертовщину ты наворотил тут?

– Да разную.

– Еще бы. Во всяком случае, ты разрекламировал наше сыскное бюро.

Я сел.

– Нет, только не там, Дональд, мне больно поворачивать голову. Иди сюда и сядь у меня в ногах. Вот так лучше. Дональд, ты влюблен в нее?

– Да.

– Ты сделал это из-за любви к ней?

– Отчасти из-за этого и отчасти из-за того, что не мог освободиться от соблазна взорвать те теории, которые защищают некоторые самодовольные замшелые юристы. Дело в том, что в Комиссии по расследованию жалоб мне было сказано, что мое заявление, что можно совершить убийство и не быть наказанным, говорит о том, что я плохо усвоил основы юриспруденции. Комиссия даже не поинтересовалась, как это можно сделать, – просто на том основании, что они считали это невозможным. Поэтому и заявили, что я не прав. А я хотел им доказать. Если бы мне не запретили заниматься адвокатской деятельностью, я давным-давно стал бы знаменитым.

– А ты еще знаешь какие-нибудь фокусы подобного рода?

– Массу.

– Голубчик, зажги сигарету и сунь мне ее в рот.

Я зажег сигарету и вставил между ее толстыми губами. Она затянулась и сказала:

– Мы с тобой можем достичь многого. Ты умен, мой шкетик! Однако тебе нельзя быть таким импульсивным, таким благородным, черт побери! Ведь ты еще молод и будешь влюбляться и разочаровываться много раз, прежде чем остановишься на одной. Да, Дональд, я знаю это хорошо, но у тебя, голубчик, острый ум. Ты настоящий бриллиант. Каким чертовским образом ты сумел догадаться, что случилось на самом деле?

– Это оказалось легко, когда я все проанализировал. Кто-то услышал выстрел и сообщил в участок. Но полиция прибыла не сразу. Альма успела убежать задолго до этого. И я сообразил, что услышан был второй выстрел, а не первый. Ведь в обойме было первоначально семь патронов, а в пистолете нашли только шесть. Это значит, что, когда выстрелила Альма, она в кого-то попала. Однако Моргана застрелили, как установила полиция, когда он пытался убежать. Он умер сразу и должен был упасть так, что открыть дверь, не передвинув тела, невозможно. Альма не дотрагивалась до тела, когда выбежала. Кануэдер, который со своей бандой организовал аферу с игральными автоматами, хотел найти Моргана. А тот скрывался от них, потому что утаил часть денег. Как вы помните, эти деньги лежали в банковских сейфах на имя Сандры. А она хотела прикарманить их. Я знал, что у того, кто пытался задушить Альму – она ведь спала в комнате Сандры! – были длинные ноги, как у Биэлти. Морган, играя роль Биэлти, дурачил Кануэдера. Но тот сообразил, что к чему, после нашего с вами рассказа о том, что я предъявил Моргану бумаги, и начал нажимать на него. Но все же скажите мне: кто из банды Кануэдера был ранен?

– Как ты догадался? Это был Фред. Альма ранила его в левое предплечье.

– Когда вы меня наняли, я признался, что физической силой никогда не отличался. Поскольку я не надеялся на кулаки, то добивался всего головой.