Курт Ауст - Судный день

Не знаю, что именно заметил профессор, но сам я ничего примечательного не увидел.

– Однако вернемся к нападению на Якоба Фриша. Кому убийство пастора было выгодно? Я попытался ответить на этот вопрос как можно быстрее. Возможно, пастор Якоб располагал сведениями, опасными для убийцы? Например, он лично видел, как тот умертвил графа или Марию… Или же убийца лишь опасался, что пастор что-то видел, но уверенности у него не было? Возможно, Мария вымогала деньги еще у кого-то? Версий было множество. И тогда я вспомнил вдруг, что нападение на пастора показалось мне каким-то несмелым. Среди больших и опасных ножей нападавший выбрал самый маленький. К тому же нож он воткнул возле плеча, где практически нет жизненно важных артерий.

Пока Томас рассказывал, я наблюдал за Альбертом: тот крутил в грубых пальцах левой руки монетку, так что монетка то исчезала, то вдруг вновь появлялась, будто живая. И так снова и снова, почесывая правой рукой бороду. Он подмигнул мне, и я беззвучно рассмеялся в ответ, довольный, что могу хоть на миг отвлечься от грустных размышлений. Странно – почему только Альберт мне сперва так не понравился? Как же охотно мы осуждаем других…

Я вновь прислушался к словам Томаса.

– … и напавший на пастора, очевидно, держал нож в левой руке.

Внезапно меня бросило в дрожь: я не отрываясь смотрел на Томаса, стараясь не глядеть на Альберта и его руки и пытаясь поймать взгляд профессора. Томас! Ну посмотри же на меня! Мне нужно рассказать тебе кое-что – неужели ты не видишь?! Я осторожно направил дуло пистолета в другую сторону – на Альберта. Как же он провел нас! Обвел вокруг пальца! Да, он сознался в убийстве графа, но так, что Томас подумал, будто на самом деле Альберт не виновен. И рассказал нам такую историю про свое детство во Франции… Что ж, возможно, так оно все и было… Но он все равно обманул нас… Мария раскусила его, она знала, что произошло на самом деле, и он убил ее! Альберт говорил Томасу, что ночью, когда девушку убили, он не спал и следил за Бигги. Поэтому Бигги вне подозрений. Однако сама Бигги спала, поэтому не видела, чем занимался Альберт! Мне захотелось крикнуть, перебить Томаса, чтобы он умолк, закончил весь этот балаган и увел отсюда Альберта, стер с его лица эту ухмылку. Внезапно меня охватила ненависть к этому бородатому великану, и я положил палец на курок. Пусть только шелохнется – и я, не раздумывая…

– … Меня также удивило, – донесся до меня голос Томаса, – что стена была залита кровью. Не пол – а именно стена. Движимый определенными соображениями, я тщательно осмотрел и стену в коридоре, и рукоятку ножа. И внезапно мой пасьянс начал складываться – даже с теми картами, которые прежде казались мне лишними.

Подобно всем остальным, я, затаив дыхание, слушал Томаса, не убирая пальца с курка и крепко сжимая рукоять пистолета.

Профессор умолк и нерешительно огляделся. Он показался мне расстроенным. Или просто неуверенным? А потом он вновь заговорил:

– Позвольте мне рассказать вам одну давнюю историю. Это произошло в мае тысяча шестьсот девяносто седьмого года, то есть почти три года назад, когда правивший тогда король Христиан Пятый решил проучить герцога Готторпского и сровнять с землей укрепления, которые тот настроил возле границы. Король воспринял это как угрозу Дании и полагал, что союзники Датского королевства с пониманием отнесутся к его военному походу. Однако Англия, Голландия и германские княжества однозначно заявили: руки прочь он готторпских укреплений! Разворачивайтесь – и марш домой, в Данию! Снедаемые недовольством и возмущением, датские солдаты повернули назад: среди них было множество наемников, которые надеялись неплохо поживиться, и теперь они брели назад, готовые выместить недовольство на первом же попавшемся на их пути.

Томас задумчиво посмотрел на Бигги, будто пытаясь понять, насколько правдивым окажется ее предсказание. Затем профессор быстро взглянул на священника и остановил свой взгляд на мне, после чего вновь отвел глаза. Забыв про Альберта, я весь обратился в слух.

– Как-то солнечным вечером группа солдат встретила на дороге молодую девушку и мальчика – ее младшего брата. Они схватили девушку и надругались над ней. Мальчика же, который бросился защищать сестру, отшвырнули, так что тот ударился головой о камень и умер. Эта девушка и мальчик… – Томас умолк. Пастор привстал со стула и замер. Глаза его наполнились тоской. Руки его задрожали, и он ухватился за спинку стула. Профессор вздохнул: – Они были единственными детьми приходского пастора Якоба Магнуса Фриша из Хиндрупа и его супруги.

Священник опустился на сиденье, пожирая Томаса взглядом, который я никак не мог понять. Меня охватила почти такая же тоска, но я по-прежнему не понимал, что все это означает и к чему может привести. Пастор с трудом сглотнул слюну.

– Откуда… вы… узнали? – прошептал он. – Вы там бывали? – и в глазах его сверкнула ненависть.

– Нет, – ответил Томас, – не бывал. Но давайте вернемся к моим выводам о том, что именно произошло сегодня вечером в коридоре. – Профессор подошел к Альберту, и тот протянул ему маленький кухонный ножик, который мы вытащили из пасторской спины.

Вспомнив о своей догадке, я нерешительно посмотрел на Томаса. Возможно, нужно ему прямо сейчас сказать, что Альберт – левша? И что он вполне может оказаться убийцей? Пока я собирался с мыслями, Томас заговорил:

– Рукоять ножа была вымазана в крови, но непохоже, чтобы за нее держались. Как же такое получилось? Нож могли метнуть в спину пастора, но почему тогда кровью забрызгало и стену в коридоре? Так метнуть нож можно, только стоя на лестнице или дальше в коридоре. И тогда самым естественным для вас, пастор Фриш, было бы развернуться к тому, кто на вас напал. Но в этом случае кровь была бы размазана по всей стене, а я нашел лишь несколько пятен. И я посмотрел на случившееся с другой стороны. Отмывая нож, я обнаружил, что самый конец рукоятки аккуратно обточен – вот, посмотрите, здесь ее явно подпилили.

Профессор поднял нож, чтобы все увидели рукоятку. И действительно – это место немного отличалось по цвету.

– В стене, над самым большим кровавым пятном, я наткнулся на отверстие от выпавшего сучка. – Томас соединил указательный и большой пальцы, так что получилась окружность. – Это отверстие будто специально создано для того, чтобы воткнуть в него рукоятку ножа, – и профессор вставил рукоять ножа в отверстие, – так что нож прекрасно в нем держится, – с грустью во взгляде Томас повернулся к пастору Якобу, – и тогда я понял, что вы воткнули нож в стену и сами нанесли себе рану. Все мои прежние предположения тоже оказались верными. Именно вы сначала убили графа, а впоследствии заткнули рот крошке Марии, лишив ее жизни. – Томас протянул руку: – Будьте любезны отдать мне Библию.