Джеймс Роллинс - Глаз Бога

С замирающим сердцем монсеньор взялся за ручку и с силой дернул. Под скрежет раздавленных кристаллов льда, оставшихся в петлях, створки медленно отворились.

Увидев открывшееся его глазам зрелище, Вигор отшатнулся назад.

Они ожидали увидеть совсем другое.

Почти пустое, помещение тем не менее было впечатляющим.

Круглый зал тускло сиял золотом. Пол, свод, стены… все было покрыто розовато-желтым металлом. Даже дверь изнутри была отделана не серебром, а золотом.

Пропустив Вигора вперед, Грей прошел следом за ним.

Золото было обработано искусными мастерами, резчиками и скульпторами. Под сводом на золотых ребрах висело кольцо. По стенам проходили золотые шесты. Замысел древних зодчих не вызывал сомнений.

– Это золотая юрта, – пробормотал Грей. – Традиционное монгольское жилище.

Вигор оглянулся на вход.

– А когда дверь закрыта, зал превращается в сплошной сосуд. По сути дела, мы сейчас стоим посреди третьей шкатулки мощей святого Фомы.

Грей помнил, что череп и книга были заключены в железо, корабль – в серебро, и вот теперь они находились внутри последнего ларца, сделанного из золота.

Вигор сместился вправо, словно опасаясь идти дальше.

– Взгляните на стены.

На высеченных золотых шестах были закреплены кольца для факелов, украшенные драгоценными камнями. Прикоснувшись к одному из них, Грей осознал, что на самом деле это корона. Он обвел взглядом круглый зал. Все до одного крепления были коронами.

– Это короны царств, покоренных Чингисханом, – сказал Вигор. – Но на самом деле это не гробница великого вождя.

Грей понял это, как только распахнулись двери. Это был не обширный некрополь, заполненный сокровищами и богатствами древнего мира. Здесь не было украшенных самоцветами усыпальниц самого Чингисхана и его потомков. Они остались где-то в другом месте – возможно, в пустынных горах Монголии.

– Эти короны оставлены здесь в память о том человеке, чья это гробница, – понизив голос, произнес Вигор.

Он топтался у порога, все еще собираясь с духом, чтобы пройти дальше. Его рука указала на стены между шестами, обработанные древними мастерами. Блестящие поверхности были покрыты шедеврами искусства чеканки. Стиль был определенно китайским.

– Во времена династии Сун было принято украшать гробницы сценами из жизни того, кто в них погребен, – объяснил Вигор. – И этот склеп – не исключение.

Грей увидел, что первая от двери справа панель изображает стилизованную гору, увенчанную тремя крестами. У подножия столпились скорбные фигуры, небо было покрыто мечущимися тучами.

На следующей панели коленопреклоненный человек протягивал руки к распростертому перед ним раненому.

Переходя от панели к панели, Грей увидел, как этот же самый человек совершает великое путешествие среди драконов и других чудовищ китайских верований – и наконец достигает берега бескрайнего моря, вздыбленного огромными волнами, где его встречают восторженные толпы.

– Это жизнь святого Фомы, – сказал Вигор, когда они, обойдя зал по кругу, вернулись к двери. – Перед нами доказательство того, что он достиг Китая и берегов Желтого моря.

Однако это еще был не конец жизнеописания святого.

Совершив полный круг, Вигор остановился перед последней панелью. Здесь искусный чеканщик по золоту изобразил, как китайский властелин вручает человеку большой крест. За плечом властелина на небе среди звезд и серпа луны сияла комета.

Это был дар, преподнесенный святому Фоме.

Вигор наконец повернулся лицом к практически пустому залу. Единственным предметом посреди золотой юрты была сложенная из камней пирамида, подобная тем, которые обрамляли вход в пещеру шамана Баяна.

Но только на этом каменном пьедестале лежала простая черная шкатулка.

Вигор оглянулся на Грея, безмолвно спрашивая у него разрешения.

Только сейчас тот обратил внимание на нездоровую желтизну кожи пожилого прелата. И этот цвет объяснялся не отражением блеска золота. Он говорил о серьезных проблемах с печенью.

– Открывайте, – тихо произнес Грей.

08 часов 56 минут

Вигор приблизился к пирамиде, к лежащей на ней шкатулке. Его ноги онемели от благоговейного почтения, и он с трудом держался на них.

«Быть может, лучше бы было ползти на коленях».

Тем не менее прелат распрямил спину и шагнул к каменному столбу. Шкатулка на вид была из обычного железа, но отсутствие ржавчины говорило о том, что это какой-то сплав. На поверхности были вырезаны иероглифы.

Два дерева.

Точно таких же, какие описала и срисовала Ильдико.

Дрожащими пальцами Вигор поднял крышку под жалобный скрип петель. Внутри лежала другая шкатулка. Она выглядела такой же черной, но Вигор знал, что это серебро, потемневшее от времени. И снова на крышке был вырезан иероглиф.

Приказ.

Повинуясь этому распоряжению, Вигор открыл крышку – и увидел внутри последнюю шкатулку, из золота. Чистая гладкая поверхность тускло блестела, лишь в одном месте тронутая резцом.

Запрещено.

Затаив дыхание, Вигор кончиками указательных пальцев поднял крышку третьей шкатулки и откинул ее назад, мысленно вознеся к небу слова благодарности за оказанную ему честь.

Внутри на крошечных золотых столбиках лежал желтовато-бурый череп. Пустые глазницы смотрели на Вигора. От макушки тянулась едва различимой спиралью надпись – арамейские письмена.

Мощи святого Фомы.

Вигор был близок к тому, чтобы упасть на колени, но Грей, судя по всему, заметил, что у него затряслись ноги. Он подхватил пожилого прелата, помогая ему довести до конца то, что он должен был сделать.

Со слезами на глазах Вигор прикоснулся к реликвии. Он почитал святого Фому, ставя его выше остальных апостолов Христа. На его взгляд, сомнение делало Фому более человечным и укрепляло доверие к его словам. В нем выразилась борьба между верой и рассудком. Фома, по меркам своего времени ученый, искатель истины, выразил сомнение, пожелав получить доказательства. Даже его Евангелие отрицало организованную церковь, провозглашая, что путь к спасению, к Богу открыт для каждого, кто этого желает.

Ищите, и найдете.

Не этим ли самым они занимались в течение последних дней?

– Мы нашли гробницу святого Фомы, – тихо промолвил сквозь слезы Вигор. – По-видимому, священники-несторианцы, а также завещание Ильдико убедили Чингисхана возвести это святилище. Вот почему было изготовлено Евангелие от Фомы, оставленное в Венгрии. По сути дела, то было письменное приглашение отыскать эту гробницу. В первом месте были помещены слова Фомы, а здесь, в последнем, – самое его тело и его наследие.

Наконец Вигор прикоснулся к священным костям, вынимая череп из золотой раки.