Джеймс Роллинс - Глаз Бога

Ковальски дал короткую очередь. Высоко в воздухе брызнуло разбитое стекло, и снова воцарилась темнота. Пилот вертолета, не ожидавший встретить сопротивление, резко отвернул в сторону.

Как только Сейхан и Гуань-инь вскочили на сиденья, все три мотоцикла устремились следом за коровами. Стараясь оставаться незаметными, с погашенными фарами, они вырвались вместе со стадом на простор и устремились прочь от фермы, к виднеющимся вдали деревьям.

Грей старался, как мог, избежать столкновения со своими рогатыми спутницами, однако те не отвечали взаимностью на любезность. Его то и дело толкали, хлестали хвостами, но он все же мчался через подернутое инеем поле. Два других мотоцикла не отставали от него.

Оставшийся позади вертолет все еще кружил над коровником. Сбитый с толку пилот пытался понять, куда скрылась добыча. Наконец винтокрылая машина развернулась и полетела над полем. К этому времени стадо разбежалось во все стороны.

И все же пилот не желал признавать свое поражение. Вертолет заложил дугу, и крупнокалиберный пулемет ожил снова, сея смерть среди бегущих коров.

Грею было жалко бедные создания, но если учесть, в каких тесных стойлах они содержались и как плохо за ними ухаживали, возможно, это можно было считать милосердием. По крайней мере, животные хоть на краткий миг вкусили свободы.

Когда они доехали до леса и сбавили скорость, Ковальски высказал свое суждение на этот счет. Оглянувшись на зрелище кровавой бойни, он пробормотал:

– Долбаные козлы!

Бегство далось дорогой ценой, и Грей не собирался растрачивать успех впустую.

Преодолев тянувшиеся вдоль берега моря заросли, мотоциклы снова выехали на дорогу. Сориентировавшись по навигатору, Пирс на головокружительной скорости помчал своих товарищей к месту встречи. Вскоре лес кончился, и они оказались на широкой полосе прибрежной гальки.

Грей всмотрелся в берега бухты. Залитые холодным светом звезд, волны монотонно накатывались на плоские камни. Все вокруг было пустынным.

– Это то самое место? – спросил Ковальски.

Грей кивнул. В нем крепло опасение, что они опоздали. Достав из сумки мотоцикла сигнальную шашку, он зажег ее и бросил на берег. Вспыхнуло зеленое пламя, отразившееся от воды.

Теперь оставалось только молиться о том, чтобы кто-нибудь его заметил.

И кто-то его заметил.

Справа из-за леса вынырнул вертолет северокорейской армии. С громким ревом он развернулся над бухтой и устремился на беглецов, привлеченный зелеными отсветами.

Ожил пулемет.

Но тут в темноте за бухтой сверкнула яркая вспышка, затем послышался яростный свист. Ракета класса «воздух – воздух», попав вертолету в борт, взорвалась, превращая его в огненный шар.

Оглушенный взрывом, Грей проводил взглядом обугленный остов вертолета, тяжело рухнувший в море и проливший дождь пылающих обломков.

Еще до того, как затихли отголоски взрыва, из облака дыма вырвался маленький вертолет, зависший над берегом. Это была машина новейшей конструкции – уменьшенная версия армейского вертолета «Блэкхок», изготовленная по технологии «стелс», угловатая, с плоскими поверхностями, призванными сбивать с толку радар.

Но огненный взрыв не сможет долго оставаться незамеченным.

Вертолет приземлился на гальку, призывно распахивая люк. Из пусковой трубы все еще шел дым от выпущенной ракеты.

Грей заранее договорился с Кэт о том, чтобы их забрали. Как и было условлено, вертолет-невидимка поднялся с борта американского военного корабля, находящегося в территориальных водах Южной Кореи, и направился к берегу, держась у самой поверхности воды. Кэт предупредила, что вертолет прилетит только один раз и ждать долго не сможет. Дважды северокорейские военные одну и ту же оплошность не допустят.

Как только маленький отряд поднялся на борт вертолета, бортмеханик захлопнул люк. Тотчас же развернувшись хвостом к Корейскому полуострову, «вертушка» устремилась вперед, несясь над самыми волнами, с шумом вспарывая ночной воздух лопастями несущего винта.

Пристегнувшись, Грей оглянулся на берег, заново переживая опасности и пролитую кровь. Откинувшись на спинку кресла, он увидел, как Гуань-инь наклонилась к сидящей рядом Сейхан. Впервые за десятилетия мать нежно прикоснулась кончиками пальцев к щеке дочери.

Грей отвернулся, на этот раз уставившись вперед.

Да, все это было не зря.

18 ноября, 21 час 41 минута

по алма-атинскому поясному времени

Аральское море, Казахстан

«Еврокоптер» поднялся в воздух, вздымая вихри соленого песка.

Рейчел тревожилась за своего дядю. Сейчас он был поглощен разговором с братом Иосипом. Священники сидели рядом, склонив головы друг к другу, словно школьники, возбужденно обсуждая то, что ждало впереди. Однако оба были далеко не мальчики.

Особенно дядя Вигор.

Хотя он и сохранил крепкий фасад, возраст начинал брать свое. Рейчел в очередной раз увидела это в том, как пожилой прелат только что поднялся на борт вертолета, – ей пришлось протянуть ему руку, в то время как в прошлом он молодцевато запрыгнул бы сам. Она замечала тысячи проявлений этого еще до поездки и даже месяца два назад пыталась серьезно поговорить с дядей, но тот отмахнулся от ее тревог, сославшись на то, что в последнее время променял активную жизнь в постоянных разъездах на кабинетную работу. Рейчел посоветовала ему облегчить свой график, брать на себя поменьше ответственности, но с таким же успехом можно было просить остановиться товарный состав, несущийся на всех пар а х.

А в ходе этой поездки ее беспокойство только возрастало. До отлета в Рим Рейчел не удавалось проводить с дядей столько времени, сколько хотелось бы, – лишь изредка ужин вместе да праздники. Но сейчас, пробыв рядом с дядей целые сутки, она начала тревожиться, что дело не только в возрасте. Еще в Риме Рейчел обратила внимание на черные мешки под глазами Вигора. Теперь она видела, что у него одышка, что он иногда держится рукой за левую сторону груди. Но всякий раз, поймав ее взгляд, дядя поспешно отнимал руку.

Он о чем-то умалчивал.

И это пугало Рейчел даже больше, чем предстоящий конец света.

После того, как в автомобильной катастрофе погиб ее отец, эту пустоту заполнил дядя Вигор. Понимая боль племянницы, он взял ее за руку и повел дальше по жизни, показывая музеи Рима, вывозя во Флоренцию, отправляясь плавать с аквалангом на Капри. Дядя научил ее всегда добиваться своей цели, не останавливаться на меньшем только потому, что она женщина. Он также привил ей уважение и любовь к истории и искусству, запечатлевшему величайшие вехи человечества в мраморе и граните, в стекле и бронзе, на холсте и бумаге.