Стивен Кинг - Заклятие параноика (сборник)

Я нагнулся, ухватил его под мышки и поволок к оврагу. Его ноги оставляли две борозды в снегу. Я сбросил его вниз и смотрел, как он скользит на спине по насыпи с руками, вскинутыми над головой. Его широко открытые глаза неподвижно и зачарованно глядели на хлопья, прилипающие к ним. Если снег не перестанет, оба они к тому времени, когда тут появятся снегоочистители, превратятся в два небольших сугроба.

Я пошел назад через шоссе. Нона уже забралась в пикап, не дожидаясь, пока ей скажут, какой машиной мы воспользуемся. Я видел бледное пятно ее лица, черные провалы ее глаз – но и только. Я забрался в машину Бланшетта, сел в лужицы его крови, которая скопилась в ямках винилового чехла, и отогнал к съезду. Выключил фары, включил аварийный сигнал и вылез. Проезжающие мимо сочтут, что забарахлил мотор и водитель ушел искать гараж. Я был очень доволен этой своей внезапной выдумкой. Словно бы я убивал людей всю свою жизнь. Я зарысил к пикапу, урчащему мотором, сел за руль и повернул от обочины.

Она сидела рядом со мной, не прикасаясь, но совсем близко. Когда она делала движение, я порой ощущал, как прядь ее волос щекочет мне шею. Будто к коже прикасались крохотные электроды. Один раз я протянул руку и пощупал ее колено, чтобы убедиться, что она реальна. Она тихонько засмеялась. Все это было реально. Вокруг окон завывал ветер, гоня перед собой колышущуюся пелену снега.

Сразу за мостом со стороны Харлоу, если ехать по шоссе 126 в сторону Касл-Хейтс, вы проезжаете мимо большого перестроенного фермерского дома, которому присвоено потешное название «Молодежная лига Касл-Рока». Там имеется двенадцатилотковый кегельбан с капризной автоматической установкой кеглей, которая обычно берет отгул на последние три дня недели, парочка-другая древних игровых автоматов, проигрыватель с репертуаром популярнейших хитов 1957 года, три бильярдных стола и буфет с кока-колой и чипсами, где можно взять напрокат обувь для кегельбана, которую как будто только что сняли с ног покойного пьяницы. Название потешно потому, что молодежь Касл-Рока в подавляющем большинстве по вечерам отправляется смотреть фильм из автомашины в Джей-Хилле или на автогонки в Оксфорд-Плейнс. А тут по большей части околачивается хулиганье из Гретны, Харлоу и самого Рока. В среднем – одна драка на автостоянке за вечер.

Я начал бывать там, когда учился в старших классах. Один мой приятель, Билл Кеннеди, работал там три вечера в неделю, и если бильярдный стол был свободен, он позволял мне погонять шары бесплатно. Не такая уж радость, но все-таки лучше, чем возвращаться в дом Холлисов.

Там я и познакомился с Асом Меррилом. Все считали его самым крутым парнем в трех городках. Он ездил на видавшем виды «форде» 1952 года и, по слухам, мог выжать из него все сто тридцать миль, если понадобится.

Он входил, как король, с волосами, зачесанными назад и напомаженными до блеска, сыгрывал на бильярде партию-другую по пять центов за шар (Хорошо играл? Сами сообразите.), покупал Бетси кока-колу, когда она приходила, и они уходили вместе. Когда облупившаяся дверь с хрипом закрывалась за ними, казалось, можно было услышать невольный вздох облегчения всех, кто был там. Никто никогда не выходил на автостоянку с Асом Меррилом.

Бетси Молифент была его девушкой – наверное, самой красивой девушкой в Касл-Роке. Не думаю, что она была так уж умна, но это никакого значения не имело, когда вы смотрели на нее. Такого идеального цвета лица мне больше ни у кого видеть не приходилось, и обязана им она была не косметике. Волосы черные, как уголь, темные глаза, пухлые губы, тело, ну просто в самый раз, и она щедро его показывала. Кто попытался бы уединиться с ней в укромном уголке и подбросить угля в топку ее локомотива, когда Ас был поблизости? Никто в здравом уме, вот кто.

Я влюбился в нее по уши. Не так, как позже в ту или в Нону, хотя Бетси и выглядела ее более юной копией, но, по-своему, столь же отчаянно и столь же серьезно. Если вам доводилось заболеть телячьей любовью в очень тяжелой форме, то вы понимаете, что я чувствовал. Ей было семнадцать, на два года больше, чем мне.

Я начал ходить туда все чаще и чаще, даже в те вечера, когда Билли там не было, – просто чтобы увидеть ее. Я чувствовал себя как любитель наблюдать птиц в бинокль, но только для меня это была отчаянно рискованная игра. Я возвращался домой, врал Холлисам о том, где был, и поднимался к себе в комнату. Я писал ей длинные письма обо всем, что мне хотелось бы сделать с ней, а потом рвал их. В классе я мечтал о том, как попрошу ее выйти за меня замуж, чтобы мы могли вместе убежать в Мексику.

Должно быть, она догадалась, и это ей польстило, потому что она была очень мила со мной, когда Аса не оказывалось рядом. Она подходила, заговаривала, позволяла мне купить ей кока-колы, сидела на табурете и слегка терлась ногой о мою ногу. Я просто с ума сходил.

Однажды вечером в начале ноября я, чтобы как-то провести время, играл на бильярде с Билли в ожидании, чтобы она пришла. В зале было пусто – шел только восьмой час, и тоскливый ветер похрюкивал снаружи, грозя приближением зимы.

– Бросил бы ты, – сказал Билл, загоняя шар в лузу.

– Что бросил?

– Сам знаешь.

– Ничего я не знаю. – Я скиксовал, и он загнал шар в лузу. А потом положил еще шесть, а я тем временем пошел сунуть монету в проигрыватель.

– Клеиться к Бетси Молифент. – Он тщательно прицелился и послал шар вдоль бортика. – Чарли Хоген натрепал Асу, как ты ее обнюхиваешь. Чарли думал – обхохочешься, она ведь старше, но Ас не засмеялся.

– Нужна она мне, – сказал я побелевшими губами.

– Вот и хорошо, – сказал Билл, и тут вошли двое посетителей, так что он пошел к стойке за разбивочным шаром для них.

Ас явился около девяти – один. Прежде он меня вполную не видел, а я почти забыл о словах Билли. Когда ты невидим, то начинаешь считать себя неуязвимым. Я играл на механическом бильярде и так сосредоточился, что не заметил наступившей тишины – ни стука падающих кеглей, ни щелканья бильярдных шаров. Я сообразил, что происходит, только когда кто-то швырнул меня на автомат. Я сполз на пол. Ас наклонил автомат, сбросив мой выигрыш. Он стоял и смотрел на меня – ни один волосок не выбился из его кока, гарнизонная парка была наполовину расстегнута.

– Не отсвечивай, – сказал он негромко, – не то придется мне подправить твое личико.

Он вышел. Все смотрели на меня, и мне захотелось провалиться сквозь пол, но тут я заметил невольное восхищение во многих глазах. А потому я беззаботно отряхнулся и сунул еще монету в автомат. Сигнальная лампочка погасла. Двое-трое, уходя, молча похлопали меня по плечу.

В одиннадцать, после закрытия Билли предложил подвезти меня до дома.