Элизабет Джордж - Есть что скрывать

– Она знает, где я. И с кем. Ее это устраивает. Меня тоже.

Тани почувствовал, что у него кружится голова. Ему захотелось сесть и все обдумать, но нужно было идти дальше, чтобы вытянуть из отца все, что потом можно будет использовать против него.

– А что, если кто-то расскажет маме о… как ее там… Ларк … и она бросит… все это – тебя, всю эту поганую жизнь? Что, если мама с тобой разведется?

– Она этого не сделает, – сказал Абео. – У нее нет на это причин. Если они когда-нибудь встретятся, она поблагодарит Ларк за ее… – Абео никак не мог подобрать подходящее слово. – За ее услуги. Ларк отлично справляется.

Отец блефовал. Тани видел это по его бегающим глазам. Отец все время отводил взгляд – то на тротуар, то на проезжающие машины.

– Правда? Ладно, тогда я ей расскажу, и мы посмотрим, как она отреагирует.

– Говори. – Похоже, Абео не испытывал ни смущения, ни стыда, ни вины, вообще ничего. Все в нем как бы говорило Тани: «Да, я такой, и ты можешь относиться к этому как угодно. Меня это не волнует».

Тани подумал, что Абео пытается взять его на пушку.

– Я ей скажу, Па.

– Как хочешь, – ответил Абео.

– Ты потеряешь маму, Сими и меня. Потеряешь половину всего, чем владеешь. Ты этого хочешь? Клянусь, я все ей расскажу. Если только…

Теперь Абео смотрел на него. И слегка наклонил голову, явно заинтересовавшись, что последует дальше.

– Если только ты поклянешься оставить Сими в покое. Поклянешься прямо здесь и сейчас. Ты от нее отвяжешься, она останется в Лондоне, и ты никогда не станешь продавать ее какому-то там парню в Нигерии.

Абео перешел на другую сторону улицы, Тани – за ним. Солнце освещало верхушки многоэтажек в Мейвилл-Эстейт. Народу на улицах все прибавлялось: на велосипедах, машинах, мотоциклах и пешком. Скоро откроются магазины, и торговцы на рынке начнут раскладывать свой товар.

– Значит, это твоя цена? – спросил Абео.

– Да, это моя цена. Сими. Она остается в Лондоне. Ее оставят в покое. Такова моя цена.

Абео задумчиво кивнул. Правая сторона его верхней губы дернулась.

– Я подумаю об этом, а ты пока будешь молчать.

– Даю тебе время до вечера, – сказал Тани.

– До вечера, – согласился Абео.

Когда они добрались до Бронте-хаус, Монифа и Симисола еще спали. Тани думал, что отец сразу пойдет в ванную, чтобы смыть со своего тела запах Ларк, секса и пота. Но тот подошел к двери спальни, которую делил с Монифой.

– Нифа, иди сюда, – сказал он, распахнув дверь.

Тани услышал шелест простыней, потом голос матери.

– Что случилось?

– Я сказал, иди сюда, Монифа. Ты что, не слышишь?

Снова шорох, и через секунду на пороге появилась Монифа. Лицо ее было опухшим после сна – или от бессонницы, – под глазами темные круги. Она увидела Тани, потом перевела взгляд на Абео и поднесла руку к горлу.

– Покажи ей, Тани, – сказал Абео и протянул сыну коричневый конверт. – Тебе очень этого хотелось? Давай, прямо сейчас. – Тани не шевелился. – Ты слышал? Покажи матери; ты же собирался это сделать, если я не исполню твое желание. – Увидев, что Тани по-прежнему не шевелится, Абео выхватил у него конверт и сунул Монифе. – Смотри, – приказал он. – Твой сын хочет, чтобы ты это увидела, так что смотри.

Монифа перевела взгляд с мужа на сына, потом на конверт в своей руке. Ей не нужно было повторять дважды. Она открыла конверт, вытащила лист бумаги и посмотрела на рисунок, который недавно разглядывал Тани. Потом медленно подняла руку, посмотрела на сына и закрыла ладонью половину лица.

– Прости, – сказала она. – Я не хотела, чтобы ты знал.

Абео вскинул голову, вызвав у Тани невольные ассоциации с быком.

– Свари кофе, – бросил он Монифе. – Я буду в ванной.

Усилия Нариссы Кэмерон, похоже, не привели к желаемому результату. Несмотря на то что двумя неделями раньше одна из взрослых волонтеров отлично справилась с задачей и продемонстрировала именно тот стиль изложения, который был нужен Нариссе, – Дебора фотографировала ее и записывала все сказанное, в надежде использовать и то и другое при работе над новой книгой, – ни одной девочке пока не удалось это повторить. И на репетициях, и на съемках все они, как автоматы, произносили перед камерой заученный текст.

Еще больше Нариссу злило то, что с Деборой – этой проклятой белой женщиной, черт бы ее побрал, – девочки держались естественно. Дебора знала, что дело тут не в каком-то волшебстве. Просто у нее больше опыта. Учеба на курсах и годы, посвященные съемкам портретов, научили ее раскрывать своих персонажей. Похоже, Нарисса еще не овладела этим навыком, который приходит с опытом, и ее разочарование вступало в конфликт со страстным желанием углубиться в истории девочек.

Выйдя из «Дома орхидей», Дебора остановилась. На нижней ступеньке лестницы она увидела Нариссу, которая разговаривала по мобильному.

– Плохо. На самом деле плохо. Ужасно . Виктория, ты должна …

Вероятно, Виктория перебила ее, а затем довольно долго что-то говорила, после чего Нарисса взволнованно ответила:

– Я знаю, что мне нужно. Ты не помогаешь. Ты мне кто, спонсор или мать?

Затем она снова слушала и, похоже, ей не понравилось услышанное.

– Я не могу прийти. Это займет слишком много времени. Я не…

Снова Виктория. Потом:

– Ладно. Да. Ладно.

Отключив телефон, Нарисса заметила Дебору.

– Что ? Зачем вы тут болтаетесь? Почему не идете домой? Уходите! – Не дожидаясь ответа, Нарисса зашагала по выжженной солнцем лужайке, протянувшейся между двумя рядами коттеджей. На середине она оглянулась и, увидев, что Дебора не сдвинулась с места, крикнула: – Почему вы никого не слушаете? Что с вами такое?

Дебора спустилась по лестнице и подошла к ней.

– Может… Кажется, вы… Я просто… Я могу вам чем-то помочь?

– Я похожа на человека, который нуждается в вашей помощи?

– Честно? В общем… похожи.

– Что вы хотите? Кем вы себя воображаете? Какой-то мадонной-покровительницей… черт. Черт, я даже не могу придумать, чего именно.

Дебора засмеялась и тут же извинилась.

– Ой, простите, – сказала она, прикрывая рот рукой.

Нарисса закатила глаза.

– Вам никогда не давали пинка по вашей привилегированной белой заднице?

Дебора задумалась. Да, такие ситуации бывали. Поэтому она ответила серьезно:

– Не сомневаюсь, что были такие, которым этого хотелось. Но до сих пор им всем удавалось держать себя в руках.

Нарисса направилась к внешней стене и улице за ней. Дебора не отставала.

– Что? – Нарисса снова бросила на нее испытующий взгляд.

– Кажется, съемки… ну… идут не так, как вы надеялись.

– Ага, Шерлок номер два, – Нарисса снова закатила глаза.